Мой путь к Богу и в Церковь
Е. Щ.
В детстве я завидовала сверстникам — крещеным, это была какая-то тайна, что-то интересное и недоступное. Все наши родственники, родители, дедушки, бабушки были абсолютно неверующими, никогда о Боге в семье никто не говорил. Все верили в коммунизм, партию, в то, что есть слово «надо» и нужно быть полезным людям и своей стране. Так и нас с сестрой воспитывали. Я была отличницей в школе, музыкальном училище, консерватории, вожатой (пионерской), активисткой, привыкла рассчитывать на свои силы, свой труд.
Постепенно начала осознавать, что «не все у нас в порядке», в комсомоле много лжи, формализма и фальши, а уж в партии…
Вообще, внешне я как бы «перла как танк», преодолевая своей волей и целеустремленностью препятствия на своем пути. Иногда этим «препятствием» становились люди и это выливалось в «борьбу с врагом». Я начала набивать шишки и душевные рубцы, мучилась. Страдала и понимала, что это — мой характер, который нужно менять, иногда в результате очередного страдания выходила на новый уровень, но в общем скользила по замкнутому кругу. Ситуации повторялись. Не получив желаемого результата, я впадала в депрессию, потом усилием воли или раскаянием выходила из нее — и так прошла моя юность в «борениях».
Мама всегда говорила: «Спустись с небес на землю. Да, жизнь такая — трудная, тяжелая. Это жизнь!» А я кричала, что не хочу такой жизни, жизнь должна быть радостной и светлой — иначе зачем жить? Примерно с четырнадцати лет между нами выросла стенка — родители с их разбитыми жизнью идеалами, но от которых они не хотели отказываться, и я со своими устремлениями к счастью и не сбывающимися надеждами.
Когда меня морально предал дорогой мне по духу человек, я пыталась умереть, но спасли. После этого стала всего бояться — шума, машин, людей, я была будто без кожи, на все реагировала бурно, неадекватно. С этим «букетом» я встретила самого любимого в будущем человека. Теперь я понимаю, что эту «соломинку», которая оказалась такой мощной опорой, мне послал Бог — Он вел меня, любил, терпел, поднимал из пепла, наставлял, посылал подарки и радости, все время был рядом. В нашей десятилетней совместной жизни было так много яркого, насыщенного, праздников, сказок, разочарований, потерь, ошибок, постоянного труда — от зари до зари. Мы поднимали и вели свое дело, свой коллектив — это было невероятно трудно. Кругом бюрократы, а мы боремся, хотя все больше приходили к мысли, что мы сами — источник своих и бед, и радостей, что надо менять отношения к миру, к людям. В общем, это был постоянный духовный поиск, поиск гармонии в себе и с миром, но поиск своими силами и средствами, в основном впотьмах, методом проб и ошибок. Когда я ощутила в какой-то момент пик счастья, через несколько месяцев, оглядываясь на свою жизнь, я поняла, что за ним, земным счастьем, как обратная сторона медали, стояла духовная смерть: сплошные телеки, видики, сериалы, боевики, «расслабуха» и опустошение после работы, раздражение, гнев, суета и издерганность — и все это от боязни потерять, желания большего, которое не удовлетворить, подмены ценностей духовных ценностями сиюминутными, доставляющими мелкую радость, удовлетворение своих желаний и тщеславия, от животной боязни потерять любимых людей. Гордость — мы такие хорошие, умные, талантливые, мы пахали, боролись, мучились, но выстояли, и теперь настала пора спокойной жизни, умиротворения и пожинания плодов.
Оглядываясь на детство и юность, вспоминаю, как всегда тянуло в церковь. В пионерском лагере отдыхала: как-то зашли в церковь, встали сзади, озираемся везде — красиво, хорошо! — а в мозгу вертится фраза чьих-то наставлений: «В храме так все красиво, чтобы завлекать людей в религию, одурманивать». Я, восьмилетняя, стою и думаю: «Ах, хорошо завлекают!… Так можно действительно завлечься» — и поспешно выхожу.
И так всю жизнь во всех городах — все церкви обходила, затем решила креститься. Но что-то мешало: чего-то я не понимаю, а просто так не могу. Меня завораживали рассказы, воспоминания людей, бывших репрессированных. Оказывается, выжили в лагерях «гнилые» интеллигенты и …верующие: среди воров, убийц и проституток их не только не затоптали, они умиротворяли эту публику, гасили скандалы, мат и драки, обучали их.
Я начала обращаться к Богу — но «по Лазареву» и «по Васильевой». Когда обращалась — Бог исполнял мои прошения. В тот день, когда родился второй, долгожданный сын, повесили давно снятые (из-за ремонта) иконы, я помолилась. Родители были недовольны: «Зачем вы «рака» родили?» Они «зациклились» на астрологии и на Васильевой. Я дергалась, боялась сглаза, читала и молитвы, и заговоры, носила амулеты, к Богу перестала обращаться.
… Он умер мгновенно во сне. Это было как удар кинжалом или по голове. Я не могла придти в себя от ужаса, страха и в то же время думала: Бог забрал или — наказал. Я стала перебирать всю свою жизнь, прокручивая ее, как пленку, в обратном движении. Вставала вереница людей, которых я обидела или на которых обижалась, желала зла, ненавидела и т. д. У меня вставали волосы дыбом, в то же время — сколько подарков, даров, талантов от Бога, сколько всего было счастливого: и за что? Я вспомнила чуть не каждый день своей жизни.
У мужа все было так же, я шутила: «Мы с тобой — сиамские близнецы».
Лариса Г. «затащила» нас в группу оглашения, привела к о. С. — мы поговорили (часа три, наверное) обо всем… Это стремление к свету, к радости — но уже в вере — откликнулось, это было то, к чему я стремилась, но, увы, уповая лишь на свои силы и за счет других людей.
Мне сразу в группе было хорошо (в церкви тем более). Все отходило. Правда, ночью (и по сей день) начиналось все снова: я бросалась щупать пульс то у мужа, то у сына. Через год умерла 40-летняя сестра, но уже Бог дает мне силы пережить это.
Катехизаторы вели нас очень мягко, без давления, все «ложилось» на душу и открывалось, и сейчас мы себя как бы не узнаем: так бы мы вели себя и реагировали раньше?!
Сколько проблем мы решили для себя и всегда получали помощь, совет и поддержку, когда было плохо, страшно и трудно. А когда совсем было плохо — ехали к батюшке, и он «разматывал» запутанный клубочек. Правда, батюшки всегда говорят: «Не мне спасибо, а Богу. Бог помог, а не я!» — как бы сердясь.
Вчера мы окрестились — в мой день рождения. И сегодня я пишу. Я надеюсь, что начну, уже начала — новую жизнь, что мы преодолеем свои страхи, а испытания встретим мужественно, с верой.
В молитве я часто прошу: «Будь, Господи, со мной» — тогда-то и тогда-то. Это особая просьба присутствия, так как в сердце — Он всегда и Богородица.
Спасибо всем, кто нас ведет по этому пути. Спасибо Господу, что Он с нами.
6 января 1997
А. С.
Вера — как чудотворное зеркало:
чем пристальнее в него вглядываешься,
тем больше познаешь себя
и осознаешь свое предназначение…
Слава Богу, что я, наконец, смог осознать со всей глубиной, что же происходило со мной за прожитые годы. Если быть предельно кратким, о моем пути можно сказать: меня привели, точнее, меня привел Он.
Младенческие годы, естественно, стерты из памяти, но, со слов родителей, я знаю, что был крещен моей бабушкой в храме Сошествия Духа Святого полускрытно, без присутствия родителей, но с их согласия. Возможно, это было время своеобразных отношений государства и церкви.
Последующую свою бессознательную и часть сознательной жизни провел, плескаясь в стандартных благостях нашего мира — родительской опеке, школе, октябрятстве, пионерии, комсомолии, студенческой жизни (с перерывом на службу в советской армии), спортивных секциях и самодеятельности. И все это — не думая, да и не вспоминая о своем крещении. А если и приходилось что-то слышать о нем, то лишь в виде формулировки «как всех, так и тебя». О Боге если что-то и слышал, то крайне редко, и чаще — как о персонаже легенд. Вполне естественно, что я и не задумывался над тем, Кто же Он.
Сейчас, как бы видя свою жизнь со стороны, я могу с твердостью сказать, что не прост был процесс моего «плескания». Сам Бог вел меня по извилистой жизненной дорожке, крепко взяв за руку как непослушного младенца, а где-то брал и за шиворот, вытаскивая брыкающегося из губительных ситуаций. Господи, если бы не Ты, меня сейчас бы не было!
Как и любой жизненный путь, мой сопровождался мучительными исканиями себя и смысла жизни. С каким-то трепетом и сожалением я вспоминаю, как упорно не хотел мириться со своим существованием, положением, каким его понимал в то время. Великий дар я рассматривал как великую ошибку природы. Любое просветление подавляла царившая вокруг несправедливость, угнетали жестокость, насилие, предательство и обман, сковывало чувство безысходности. Такое «осознание» часто доводило меня до истеричности, до страшного желания уничтожить себя. Отчетливо помню ситуацию, когда в подавленном состоянии с чувством полного одиночества я стоял у костра и кидал в него патроны. Они рвались у моих ног, не причиняя вреда. Мог ли я тогда знать Того, Кто меня берег, Того, Кто желал моего спасения, Того, Кто принес за меня величайшую жертву, и, наконец, Того, Кто дал мне дар жизни?
Бог хранил меня, возился со мной, как со слепым беспомощным котенком, направляя по правильному пути, невидимо, Своею рукою. А я упорно сопротивлялся, противился Его любви, пытался наложить на себя руки! Прости, Господи.
Постепенно я стал ощущать умиротворенность, спокойствие. Обилие технических и музыкальных увлечений отнимало много времени, не оставляя возможности для плохих мыслей. В этот период я впервые услышал о Библии, о Законе Божьем. Множество предложений получить эту книгу по почте сработало четко: впервые у меня в руках появилась Библия — толстая книга в черном переплете. Что же заставило меня начать читать ее? Скорее всего — любопытство. Но любопытства мне хватило лишь до восьмой главы «Бытия». Я был поражен. Ужаснулся и содрогнулся: жертвенник, вдыхаемое Господом благоухание от сожжения животных и птиц… Какое живодерство! И это все делает Сам Бог?! И, надеясь найти еще что-нибудь интересное, пролистал пару страниц и наткнулся на что-то о рабстве, наказании и истреблении. Мой горький опыт в познании Священного писания закончился водворением книги на полку…
Возможно, именно с этого и начался процесс моего Богопознания — сначала как жестокого, бессердечного, несправедливого Бога. Если что-то со мной случалось, споткнулся ли, из рук ли что выпустил и разбил, я, порой с остервенением, роптал на Него. О, как я заблуждался! Прости, Господи!
А Бог вел меня терпеливо, ни на миг не отпуская от Себя. Ропот мой закончился чувством, что я все-таки неправ, что Бог (если Он существует) дает больше блага, чем неприятностей.
На меня посыпались испытания, через которые нужно было пройти, а это был процесс не легкий, так как в работу включилась совесть. Трудно было еще и потому, что стержнем стали отношения с людьми. Сейчас я знаю, что это было необходимо для моего очищения, проверки, закалки и пробуждения чувств, которые пребывали во мне в полусонном состоянии.
Незаметно возникла потребность поиска кого-то или чего-то. Это было достаточно смутно, я не знал, чего же хочу: может быть, понять смысл жизни, может быть, познать самого себя, а может, отыскать того, кто, быть может, надо мной.
Увлекшись поиском пока еще не зная чего, я попал в струю наимоднейшего увлечения трансцендентальным движением «дядюшки Махариши», который обещал возможность стать суперчеловеком с отменным здоровьем, крепкими нервами, вечно улыбающимся и довольным, подпитывающимся космическими силами. Соблазн стать абсолютным счастливчиком был чрезвычайно велик. И тут Господь столкнул лбами двух бесенков, пребывающих со мною. Один мне втолковывал: «Иди, это для тебя!». Другой же ужасался и трясся от жадности: «Ты что — так много платить за мантру?!» В итоге я развернулся и ушел. И слава Богу! Не знаю, что стало с теми бесятами, только я после всего этого серьезно задумывался над образом Самого Бога, пытаясь представить себе Его на уровне своих способностей.
Однажды, когда я прогуливался по парку, ко мне подошли, ослепляя улыбками, и вцепились сразу в оба рукава моей куртки свидетели Иеговы. Они таинственно спросили: «А знаете ли Вы…?» Я, вдохнув полной грудью, выпалил: «Знаю! Он — информационно-энергетическая субстанция, невидимо занимающая все окружающее нас пространство на земле и в космосе и имеющая непосредственное с нами и природой взаимодействие». Помню, я пытался еще что-то сказать, но увидел, что уже я держу их за рукава, а они отпихиваются, испуганно хлопая глазами. Я же еще серьезнее задумался: «Кто же Такой Бог?»
Через некоторое время мне пришлось пройти достаточно тяжелые испытания: внезапная травля на работе, последующее увольнение, невозможность никуда устроиться, предательство друзей… И все это в течение двух-трех месяцев. Казалось, мир разрушился. Но свершилось чудо: Господь дал мне силы оправиться, предоставил временную работу, не позволил сердцу озлобиться. Я простил всех — легко и без каких-либо выяснений. Постоянное ощущение чьего-то присутствия и поддержки не покидало меня ни на миг, хотя порой я и не обращал на это внимания. Снова и снова возникал вопрос: «Так Кто же все-таки Он?»
В один из вечеров неожиданно раздался телефонный звонок. Звонила моя знакомая по институту и предлагала мне отдохнуть с группой ребят-христиан. Не успев отойти от воспоминаний об общении с представителями различных движений и конфессий, подстерегающими меня на каждом шагу, я заподозрил что-то недоброе и отказался. Да и последняя встреча с общиной Асахары «Синрикё» не особо вдохновляла на встречи с какими-либо группами вообще.
Через полгода меня все же удалось вытянуть из дома. Только в электричке я узнал, что еду не на обещанный отдых, а на христианскую конференцию. Пункт назначения неумолимо приближался, пришлось сдаться «на милость победителя».
Так я впервые познакомился с теми, кто называл себя христианами. Поначалу для меня было загадкой, почему же они себя так называют, почему при одном лишь произнесении этого слова чувствуется какая-то торжественность и радость. Живое, теплое общение, нет ни сквернословия, ни подхалимства, ни возвышения друг над другом, каждый исполнен радостного вдохновения и, казалось, неиссякаемой энергии, заставляющей светиться, — все это буквально совершило переворот внутри меня. С сильной жаждой познания, боясь что-либо пропустить, шел я на каждое мероприятие, лекцию или семинар, где с жадностью впитывал все, что говорили о жизни, о любви, о Христе. Я чувствовал, как беспрепятственно это входило в меня, восполняя пустоту внутри.
Вернулся с конференции с ощущением, что, наконец, нашел то, что искал. Так началось мое знакомство с движением «Новая жизнь». Я посещал занятия, встречи, где все больше и больше узнавал о Христе, нашем Господе и Спасителе, о Его бескрайней любви. Заметны были и изменения в себе, будто в меня вливался живительный бальзам, очищающий сердце, ум, глаза, пробуждающий дремлющую совесть. Изменилось и отношение к окружающему, к людям, к себе самому. Я стал анализировать прежнюю жизнь и четко понял, что все, что со мной произошло, не было случайностью. Сам Господь таким образом, по милости Своей, дал мне возможность узнать о Нем и указал путь, по которому нужно идти, познавая и обретая Его. Через некоторое время я сознательно в молитвах просил Христа войти в мое сердце.
Через «Новую жизнь» я попал в Московскую библейскую церковь и стал регулярно посещать ее. Там постепенно пришло желание и потребность служить Богу. Проповеди меня потрясали и меняли мировоззрение. Позже я вошел в состав музыкальной группы церкви, стал ее оператором. Это еще более заставило почувствовать необходимость служения Богу и ответственность за это.
Велик и неисповедим промысел Божий! Господь сподобил меня возобновить отношения с человеком, с которым я когда-то несправедливо, хотя, возможно, и во благо, расстался. Осознав, что у нас много общего, что у нас есть Бог и вера, мы встретились теперь в новом качестве — как брат и сестра во Христе. Мы часто проводили время в беседах о Боге, о жизни в Боге, делились духовным опытом и знаниями.
И вот Господь снова пошел мне навстречу — я узнал об оглашении. Какое-то внутреннее чувство мне подсказывало, что это мой путь, если я действительно верую и люблю Бога.
В это время мне в руки попала духовная литература. С большим интересом я взялся за ее изучение. Многое дало знакомство с писаниями святых отцов. Настал момент, когда я понял, что библейская церковь, поднявшая меня на определенный уровень духовного развития, более ничего не может дать, и только удовлетворение от церковного служения сглаживало предчувствие надвигающегося застоя. Мало радости приносила и символичность обрядов и таинств.
И вот мне, уже оглашаемому, предстояло сделать серьезный выбор: остаться оператором музыкальной группы в библейской церкви, имея некоторый багаж знаний и уровень духовного развития, занимая заметное положение и в достаточной мере завоевав авторитет, или, спустившись с подиума, стать просто оглашаемым, чтобы идти навстречу новой жизни, познавая Бога. Я усердно молился. Ответ пришел. Я сделал выбор. Слава Богу!
