Эволюция понятия общины в современном мире
Ваши преосвященства, ваши высокопреподобия, дорогие отцы, братья и сестры!
Я думаю, что мы с вами должны быть все благодарны богословским школам за инициативу проведения этой конференции. Мы вступили сейчас в новый церковный период. В этот период без проведения таких конференций очень многим священнослужителям грозит опасность впасть в какие-нибудь расколы или ереси. Раньше такой возможности просто не было, поскольку церковь была гонима, она была под прессом безбожной власти и поэтому такие опасности не возникали или, если возникали, то не могли распространиться так широко, как это может быть в наше время. И мне кажется, что источник этих модернистских тенденций, которые мы сейчас видим, он находится еще в том периоде, в том времени. И я хотел бы обратиться и посмотреть на те причины, которые вызвали к жизни те течения, о которых мы здесь с вами говорим. В 1979 году в «Вестнике РХД», в 128 номере, была опубликована статья Н. Герасимова «Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви». Это статья о. Георгия Кочеткова, который признал свое авторство, поэтому можно сейчас уже говорить здесь это откровенно. Сам он лично это признал и не скрывает это. И мне кажется эта статья показывает то, откуда началась эта реформаторская деятельность, с чего она началась. Показывает те принципы, на которых строилась духовная жизнь о. Георгия, которая дала такие сейчас печальные результаты. Я говорю это, не осуждая. Говорю, повторяя здесь то, что говорил о. Георгию много раз лично и многие годы тому назад. Говорю потому, что сейчас эта деятельность привела уже к созданию — к опасности создания — какой-то «параллельной церкви». Я сейчас постараюсь как-то это еще раз доказать.
В этой статье о. Георгий, тогда еще не имеющий священного сана, говорит о том, что в те годы в церковь стала приходить молодежь, стала приходить интеллигенция. И вот эта интеллигентная молодежь не была в церкви встречена, как должно. Она не нашла в церкви жизнь, не нашла этой жизни в приходах. Тогдашняя жизнь в церкви — сейчас мы с вами очень легко как-то забываем об этом периоде — она, конечно, была не похожа на жизнь нынешнюю. Это была жизнь очень трудная и тяжелая, жизнь, когда церковь была гонима. И вот эта интеллигентная-то молодежь, которая тогда пришла в церковь, не нашла себе места в церкви. Многие из тех, кто пришел в церковь, не остались в ней, а ушли в секты, в расколы, ушли в какие-то восточные философии, в антропософию, в теософию. Многие, как пишет там о. Георгий, нашли свое место в такой официальной как бы церкви. А некоторые выбрали для себя такой «путь борьбы»: в церкви с маленькой буквы — за Церковь с большой буквы.
Далее о. Георгий рассказывает о тех общинах, которые тогда возникали. Вернее, «общностях», как он говорит. Он делит эти общины на разные типы — проповеднического типа, общинного типа, евхаристического типа. И мы с вами, действительно, знаем, что в то время, когда жизнь в церкви была несвободна, многое в церкви существовало как бы полулегально, полукатакомбно. Бывало, что на домах приходилось и крестить, и венчать, и исповедывать, и совершать какие-то службы на домах. И вот о жизни этих общин и говорит в этой статье о. Георгий. И вот, говоря об этой группе людей, которые решили «в церкви бороться за Церковь», он излагает принципы жизни в таких общинах. Среди этих принципов есть принципы очень хорошие. Но есть и те, которые мне кажутся опасными, те которые привели к нынешней ситуации.
Вот, например, такой принцип: Стремиться к полной свободе и независимости как для церкви, так и для себя, в том числе, и от самой наличной официальной церкви
. В то время, может быть, это было не так опасно. Но если этот принцип сейчас проводить в жизнь в такой «полной свободе», то тогда это приведет просто к расколу.
Дальше. Еще один принцип: Не замыкаться в себе и своей традиции. Искать истину везде, и где бы ее ни нашли, принимать, воцерковляя
. Это, конечно, правильно и хорошо — принимать людей, воцерковлять их. И не только людей, но и какие-то истины, которые находятся где-то в других, может быть, религиях. Но, к сожалению, это общение с инославными, та работа, которой занимались тогда о. Георгий и Александр Михайлович, работа с баптистами, она привела к тому, что сами они стали как-то снижать высокий уровень православного богословия, высокий уровень православной духовной жизни, применяя их к баптистам. Я как-то разговаривал с одним милиционером и спросил его, почему милиционеры такие грубые, почему они так себя ведут. Милиционер сказал: «Это потому, что они общаются с бандитами, поэтому такие они ханыги». И вот обратное какое-то действие, оно происходит иногда у тех людей, которые с добрыми намерениями… Я хочу сказать, что здесь говорили о каких-то умышленных, так сказать, действиях. Я не думаю, что здесь… Даже не только не думаю, а уверен, что никаких умышленных действий, конечно, не было. Но вот эти добрые намерения, они приводят к таким вот, к сожалению, опасным вещам. И недостатки являются как бы продолжением достоинств.
Еще один принцип: Сохранять все имеющиеся церковные формы. По возможности, участвовать во всех общецерковных событиях и празднествах — пока не родилось что-либо лучшее
. Вот это, вы знаете, очень опасно. Потому что родилось «что-то», это что-то принято за лучшее, это «лучшее» предпочитается тому, что было, и таким образом отрицается предание церкви.
Далее в этой статье противополагается, как здесь уже говорилось, жизнь приходов жизни общин. И в этом противопоставлении приходской жизни и жизни общинной скрывается тоже опасность очень страшная. Вот здесь говорится об организации всей жизни церкви, о роли Соборов в жизни церкви. Здесь говорится, что «для приходов, для приходского устройства церковной жизни, роль Соборов в жизни и устройстве всей церкви является центральной. А для общности общинного типа Собор является лишь одной из форм церковного общения для подтверждения истины и исповедания любви». И говорится о функциональном и частном значении Соборов, в том числе и Собора апостольского
. А основной акцент делается на местной соборной жизни в местной евхаристической или исповеднической общине
. То есть эта община является сама для себя авторитетом, других никаких авторитетов для нее нет. Вернее, есть, но, так сказать, условные авторитеты, а главное — местная эта община и ее эта вот соборная жизнь.
Дальше. Здесь, когда говорится об этой общинной жизни, говорится следующее: Принципиальная возможность литургических и полулитургических церковных действий, совершаемых при особых обстоятельствах и без поставленных клириков другими харизматиками
. То есть уже провозглашается то, что сейчас осуществляется на деле.
Если говорить о духовном — тоже, как мне кажется, неправильном — направлении, которое здесь избрано, то здесь можно тоже привести противопоставление духовности приходской жизни духовности как бы жизни общинной. Когда говорится о приходской жизни, говорится так: Здесь особая ценность лично самоуничижительных добродетелей: уставных поста и молитвы, послушания и смирения
. А когда говорится о жизни общинной, то здесь говорится об особой ценности добродетелей, утверждающих и раскрывающих особые личностные дары и служения в Духе Святом: ревность о дарах духовных, особенно же о пророчестве и различающем ведении-гнозисе, разнообразные формы общения в любви и свободе Духа, эсхатологическая напряженность, терпимость и неосуждение
.
Вот в этой направленности мне видится некоторая опасность впасть в гордыню, видится отсутствие смирения, видится такая позиция, когда человек считает, что все, что он понимает, все, что он чувствует, — это истина. А то, что приходит к нему извне, это не истинно. То, чего он не может понять или не может воспринять, это не может быть истиной ни в коем случае.
И вот, в этой статье утверждается, что на всемирном уровне свойства Церкви (единство, святость, соборность, апостоличность Церкви), они не явлены в наше время. Но могут быть явлены в поместной церкви, общине-семье. И поэтому, исходя из этих принципов, их дальнейшая деятельность была вообще-то направлена на то, чтобы создавать такие «семьи». И не просто семьи, а целую как бы сеть, целую структуру этих семей, этих семей-общин. Если говорить об экклезиологии, которая как-то подтверждает эту деятельность, то она вытекает из этой деятельности. Она не просто так придумана, она рождена опытом этой жизни.
И здесь мне хотелось бы процитировать место, где говорится о различных устройствах церкви. Здесь говорится так: Для младенцев во Христе должен быть детоводитель — экклесическое устройство, с его догматами, канонами, чинными уставами, апостольской преемственностью, иерархией и т. д. А синаксарное устройство — для уже усовершившихся и освятившихся. Всякий, усвоивший тайноводство Церкви, может быть выделен из прихода в общину, то есть узкий, почти — но только почти — семейный круг людей, ревнующих о пророческих дарах больших, имеющих одно сердце, имущество, все общее, а также, живущих пред Богом в простоте и целомудрии, идя путем совершеннейшим
. Предлагается такой «совершеннейший путь» для избранных. Я не богослов, но мнение о. Иоанна Мейендорфа (здесь уже упоминалось оно) я хочу процитировать более полно в отношении этого разделения церкви на две формы, на два устройства. О. Иоанн Мейендорф пишет в статье, которая посвящена этой работе о. Георгия: Я решительно не согласен с выводами статьи: принципиальное принятие двух параллельных форм церковного устройства — "синагогально-синаксарного" и "экклесического" (зачем такие чудовищные неологизмы?). Деление это неприемлемо принципиально, так как Церковь — одна, а вьделение синагогально-синаксарного устройства для особой группы "уже усовершившихся и освятившихся" было бы своеобразным гностическим элитизмом. Формы такого элитизма известны с древности и всегда отвергались кафолическим христианством
.
И еще я хочу сказать, что такая вот экклесиология, которая здесь приводится, она даже как бы разделяет Евхаристию. Вот такая цитата из о. Георгия: Что касается евхаристии, то она всегда требует выделения кого-то одного. И здесь важно, кто он. Или харизматически первый среди равных, как в день Пятидесятницы (и тогда форма устройства — первая). Или он носитель особого дара Святого Духа и особой первенствующей должности (тогда форма устройства — вторая). Таким образом, евхаристия в принципе может быть с равным успехом подключена как к богослужению синаксарному, так и к экклесическому
. Мне кажется, в такой форме говорить о евхаристии как-то все-таки нельзя. Евхаристия «подключается» к чему-то, она не имеет такой самодовлеющей ценности, как можно судить, исходя из этих слов. Может быть, это просто такая неправильность выражений, может быть, я что-то неправильно понимаю.
И вот, что самое страшное, мне кажется. То, что было тогда начато, те принципы, которые тогда были таким образом провозглашены, они в наше время уже явили свой плод. И мы можем судить об этих принципах (о которых можно спорить и говорить, гордыня это или нет) по плоду. Какой же это плод? Это не просто, как я уже говорил, одна какая-то община, а целая, простите, сеть. Ну, или братство, можно сказать, — Сретенское, — которое имеет все-таки какое-то единое устроение. И таких общин очень много.
В 1993 году в книге, где рассказывается о конференции Сретенского братства, названы 16 общин, которые действуют в Москве, 6 групп в Екатеринбурге, 3 группы в Тольятти, 3 группы в Твери, 2 группы в Коломне. И, кроме того, еще есть, наверное, и в других городах. Говорили об Архангельске, еще говорили о каких-то группах. Александр Михайлович говорит, что они не собирались ехать куда-то и создавать свою какую-то «параллельную церковь». Они приезжали туда потому, что их просили, потому что местные архиереи или священники не захотели заниматься катехизацией. Ну, причина, может быть, конечно, и в этом. Но все-таки мы знаем с вами, что эти возникшие группы, они в чем-то как-то вместе соединены. О. Георгий говорит на этой конференции, что он благословляет того или иного новоизбранного главу этой общины и имеет такую возможность — признавать или не признавать членом своего братства. Так что главы этих общин, хотя они и избираются общиной (избираются на один год), но подтверждается их, так сказать, «главенство» самим о. Георгием. То есть получается такая иерарахическая, как и в церкви, структура, а не просто разобщенные какие-то общности. И вот, мне кажется, нам с вами нужно внимательно присмотреться к жизни этих общин. О них написано достаточно сейчас уже много.
Я уже сказал об их количестве. Можно сказать об их устройстве.
Кто выбирается главой этой общины? Главой выбирается тот, «кто ближе к Богу». Община решает: кто ближе к Богу? Кто более, можно сказать, свят? Не организаторские способности человека, не еще какие-то вторичные качества здесь являются решающими, а выбирается «тот, кто ближе к Богу». Выбирается он на год. Затем он меняется, если решает община, или остается как бы на этом посту.
Как рождается эта община? Откуда эти общины появляются? Это не те люди, которые пришли из других приходов. Эго те люди, которые пришли для того, чтобы креститься. Это те люди, с которыми занимались катехизаторы, с которыми занимался о. Георгий или преподаватели этой высшей школы богословской. То есть это те люди, которые, придя в церковь, еще ничего не знают. Они, действительно, младенцы, они не знают, что такое церковная жизнь. Их сразу вводят в какое-то русло духовной жизни. И преподавание в этой школе, эта система (которая тоже, мне кажется, должна быть внимательно рассмотрена) — это не просто какой-то академический курс, это не просто каталог тем. Это, скорее, воспитание, чем обучение. Воспитание в определенном русле духовной жизни.
И что является центром жизни этих групп? Здесь уже говорилось об агапах. И складывается такое впечатление, что центром жизни, действительно, является не евхаристия, а агапа. Я не говорю о личной жизни этих людей, для них, может быть, как личностей остается все-таки центром жизни евхаристия. Но вот эта община, — община, которая собирается, — для нее, мне кажется, является центром вот эта агапа. Из чего я это заключаю?
(Шум, возгласы: «Неправда», «Вы ошибаетесь!»)
Может быть. Очень хорошо. Из чего я это заключаю?
(Еще возгласы: «Неправда, это неправда»).
Хорошо.
(Шум, возгласы).
Хорошо. Из чего я это заключаю? О. Георгий говорит, что агапы являются браком Агнца с его невестою Церковью
. Это цитата из о. Георгия. Там обновленное присутствие Христово посреди нас
. Окончательное принятие полных членов этой общины происходит через полноценное присутствие и участие в агапе
. Значит, человек входит в эту группу, когда он полноценно участвует в агапе. Может быть, это не так. Но все равно создается второй центр — помимо евхаристии — центр очень важный, который объединяет эту общину.
(Шум. Возгласы: «Это не второй центр, это возможность общения после евхаристии». — «Да, и вовсе не параллельный». — «Агапы не могут существовать без евхаристии. Понимаете, не вместо… Какие вообще проблемы?…» Шум, смех).
Понятно. Проблема вот, в чем. Я скажу, в чем еще проблема. Проблема, мне кажется, в том, что раньше, действительно, агапы совершались всей церковной общиной. Здесь же агапа совершается не всей общиной, не всеми теми людьми, которые причащались в этот день в этом храме. Она совершается группой лиц, которая проводит полузакрытые собрания. Не все, кто был в храме, собираются на агапу, не все допускаются на эту агапу, а туда приходят только те, кого решил допустить «совет» этой семьи. И это здесь провозглашается в принципах жизни этой семьи-общины, которые тоже опубликованы и которые, мне кажется, тоже заслуживают внимательного изучения.
(Шум, возгласы: «У нас причащается около четырехсот человек, батюшка, мы не можем поместиться ни в каком помещении». — Председательствующий (о. Владимир Воробьев): «После о. Аркадия, после всего этого, выступит кто-нибудь из вас. Вот, Александр Михайлович Копировский подал прошение…»).
Я был бы очень рад, если бы о. Георгий сам, конечно, разъяснил все эти непонятности. Я не обвиняю в ереси никого, не обвиняю в расколе, а говорю об опасностях, которые возникают. Об опасностях, прежде всего, духовного плана, но в том числе, опасностях, которые могут пройти через это в церковь. Здесь уже говорилось о том, что, конечно, о. Георгий сам — я думаю, — и Александр Михайлович, и те, кто начал эту линию, — они остаются в Церкви. Но к чему приведет возникновение этих групп? Ведь главой этой общины являются неофиты, община состоит из неофитов, эти неофиты предлагаются кандидатами в священники, они предполагают создание из этих агап приходов.
Воспитаны же эти группы в определенном совершенно духе. Я имею в виду систему полного оглашения. Там совершенно определенная последовательность: предоглашение, оглашение, тайноводственные беседы, «уход в пустыню», затем возвращение в группу, решение группы о создании общины. То есть, такая четкая очень выстраивается линия. И кроме того, само богослужение в этой общине является уже реформированным. Чинопоследование реформируется, причем, революционным путем, я бы сказал. Реформируется отношение к молитве (молитва своими словами не только наедине с Богом, — когда я наедине молюсь Богу, — но и общая молитва). Нам о. Константин рассказывал, как происходит эта молитва в этом собрании. Толкование Священного Писания — не на основании святых отцов (я этого нигде не видел в этих текстах, может быть, на основании святых отцов), а там говорится о таком свободном, так сказать, подходе к Священному Писанию. Каждый должен для себя прочитать и усвоить Священное Писание. Здесь нет такой преемственности. Говорится о новом языке. Проповедуют все члены общины. Главой общины может быть и женщина (в исключительном случае, как говорит о. Георгий). То есть богослужение реформируется здесь революционным путем.
И еще я хочу подчеркнуть ответственность о. Георгия за всю эту деятельность. Я читал тут материалы этой конференции, и там о. Георгий говорит больше всего. На все вопросы он отвечает как бы сам. И все эти общины, они подчиняются именно ему. Поэтому мне кажется, здесь большая тоже очень опасность для него: отвечать потом за тех людей, которых он привел в эти общины. Что собой являют эти общины? Мне кажется, на этот вопрос должна ответить Церковь. Тем более, что этот вопрос задается как бы самим о. Георгием, и через него всем этим образом жизни. Вот, что говорит о. Георгий в своей статье «Приход-община» (это слова, которые обращены, дорогие братья и сестры, ко всем нам): «Церковь, как приходская и епархиальная иерархическая структура, на мой взгляд, должна узнать новые (это слово выделено курсивом) пути в своей жизни, в том числе, и типа описанных нами. И по рассуждении довериться им (здесь предлагается только одна альтернатива — довериться этим путям), — если не желает стать большой конфессиональной сектой и превратиться в национально-музейное гетто, оттолкнуть в потенции свой же народ». Здесь говорится о нетерпимости (это страница 41 из этой статьи о. Георгия), здесь говорится о нетерпимости тех, кто выступает против о. Георгия. Но сама эта позиция — разве она терпима по отношению к церкви? Здесь же не предлагается другого варианта, здесь просто такая как бы угроза: «если вы не признаете этот путь, если вы не примете его по рассуждении, то вы превратитесь в большую конфессиональную секту, в национально-музейное гетто». И мне кажется, вот поэтому-то нужно на это обращение к нам о. Георгия обязательно ответить. Мы нуждаемся в этом ответе, мы нуждаемся в том, чтобы деятельность вот этих общин была рассмотрена священноначалием, и было сказано нам: благословляется ли совершение агап по такому чину? благословляется ли создание таких групп? благословляется ли возглавление их вот этими неофитами? благословляется ли это направление духовной жизни? Если да, то мы тогда не будем обвинять ни в ереси, ни в сектантстве, а будем, как здесь говорили, «смиряться, терпеть» и примем, наверное, такое соборное решение всей церкви. Но решить этот вопрос, мне кажется, важно, поскольку он порождает столько всяких здесь недоумений. И мне кажется, чтобы не возникало в дальнейшем таких вот проблем, необходимо, чтобы в Церкви были постоянно действующие, работающие комиссии. Комиссии по богослужебному чину, комиссии, которые рассматривали бы те нововведения, которые предлагают священники, и, — выяснив, соответствуют ли они преданию, допустимы они или нет, — разрешали бы их или представляли на утверждение епархиальных архиереев — благословлять или не благословлять эти изменения. Чтобы были комиссии богословов, комиссии пастырей уважаемых, имеющих большую практику приходской жизни. Эти комиссии должны все-таки рассматривать эти вопросы. В наше время это возможно. Мне кажется, что такие конференции должны проходить более часто. Мне хотелось бы, чтобы Богословский институт или духовные академии взяли на себя труд предложить список тем для таких конференций. Чтобы Московская епархия (большинство присутствующих здесь представляют именно эту епархию) имели возможность собираться для обсуждения этих тем, собираться для обсуждения всего того, что так нас с вами здесь волнует.
Я прошу прощения, если я что-то неправильно понял. Я не хочу ничего осуждать в жизни Сретенского братства. Я хочу высказать еще раз, и теперь уже вслух, свои недоумения, поделиться своей болью. Потому что Александр Михайлович и о. Георгий — не чужие мне люди, это люди, которых я люблю. И Оля Таяновская и, может быть, еще кто-то, я сейчас не помню, кто остался в этом братстве. Этих людей я очень люблю, очень ценю и знаю об их достоинствах. И мне очень больно, что такая опасность нависает над ними, а теперь — в результате этой деятельности — не только над ними, но угрожает и всей Церкви. Простите.
(Аплодисменты).
