Фрагменты из выступлений на радиостанции Би-Би-Си
Я только что прослушал отчет о конференции, которая проходила под названием «Единство Церкви» в Свято-Даниловском монастыре, и остался под очень тяжелым впечатлением от того, что я слышал. Меня поразило количество докладов обскурантистского типа, такое желание вернуться назад — не к древности, которая была и светла и полна дерзновения и глубокого переживания, а к сужению православного горизонта под предлогом, что мы должны «держаться традиции». Причем традиция понимается не так, как ее понимали в древности святые отцы, — как живая память Церкви, которая передается из поколения в поколение и на которой строится новое богатое мышление и отклик на бесконечно меняющуюся обстановку мира и на все углубляющееся наше понимание действия Божия в мире. Предлагалось понимание традиции, предания как возвращения к чему-то прошлому, окаменелому, остывшему. Мне кажется, что предание надо понимать так, как понимает человек свое прошлое. Наше настоящее содержит в себе все наше прошлое, но никто из нас разумно не станет говорить, что принимая теперь решения по поводу нашей жизни, мы должны их принимать так, как мы их принимали бы, когда нам было пять, или двенадцать, или двадцать пять лет. На основании все обогащающегося опыта мы видим вещи по-новому, с новой глубиной, на основании Священного Писания, развивая в себе то, что апостол Павел называет «умом Христовым» (который только и может быть умом Церкви, другого ума у Церкви не может быть). Только тогда мы можем произносить суждения.
27 ноября 1994
* * *
Некоторые участники этой конференции призывали остерегаться всего нового в церковной жизни, в том числе — «тлетворного влияния » (по их словам) западного христианства. Между тем, всем известно, что на Западе, в частности, в Великобритании, живет и развивается, помимо других, и Православная церковь. В лондонском Успенском соборе о. Сергий Гаккель попросил предстоятеля Русской православной церкви в Великобритании митрополита Сурожского Антония, высказаться о своем опыте именно западного православия.
Митрополит Антоний: Мне сейчас больше 80-и лет. Я воспитан людьми, которые сами воспитывались в дореволюционной России. Они были укоренены в традиционном русском православии, но, пройдя через трагедию — личную и народную трагедию русской революции и эмиграции — осознали вещи совершенно по-новому. Не в том смысле, что они »новое богословие" выработали, они увидели жизнь, которая у них отняла иллюзии и оставила только то, что незыблемо, — то Православие, которое является евангельской истиной, умом Христовым, действием Святого Духа, правдой, которую ничто не может размыть.
Отец Сергий: Так что это и есть самое коренное, основное и русское Православие?
Митр. Антоний: Это коренное русское Православие, и это Православие мы продолжаем здесь проповедовать. Только мы его проповедуем людям иной культуры, к кому надо обращаться на их языке и у кого, с другой стороны, нет тех культурных основ, которые были у нас в России и остались, скажем, в моем поколении и даже в твоем. Обращаясь к людям, у которых этих основ нет, но есть иные основы, к людям, которые изнутри тысячелетнего опыта ставят вопросы не так, как мы их поставили бы, мы должны отвечать им на их уровне, на их языке, не поступаясь ни в чем истиной, но и не повторяя фразы для них непонятные, потому что они выросли из тысячелетней культуры православного Востока.
В России сейчас как бы «расправляются» с инакомыслящими. Вот этот съезд, конференция, которая недавно собралась в Даниловом монастыре, мне кажется жутким примером того, как не должна действовать церковь, как вообще ни один человек не должен действовать по отношению к другому человеку…
Ни церковь, ни отдельный человек никогда не должны прибегать к «расправе». Инакомыслящий — человек, которого Христос пришел спасать и вести в полноту истины. И мы никакого вопроса не решаем, когда человека отвергаем или проклинаем, или, если он священник, лишаем сана или запрещаем. Мы должны к нему подойти и глубоко вдуматься в то, что с ним происходит, какие движения души, какой опыт лежит в основе того, что он говорит. Мне кажется, что очень важно не спешить произносить суд над людьми инакомыслящими, а наоборот, долгое время вести с ними диалог, раньше всего ради того, чтобы их понять, а затем сделать для них возможным понимание того, что нам кажется истиной. И в этом процессе большей частью обе стороны взаимно друг друга обогащают, и из частичных истин, частичного восприятия и понимания вырастает углубленное и более светлое понимание, более соответствующее тому, что «Дух Святой говорит церквам».
О. Сергий: Владыко, в деяниях этого съезда, о которых ты слышал, какие тебе видятся две главные стороны?
Митр. Антоний: Мне кажется, две стороны здесь таковы. С одной стороны, люди, которые хотят непременно держаться того, что они называют истинным, подлинным православным преданием, но что в действительности не обязательно является таковым, что может быть просто пережитком прошлого или повторением фраз или формулировок, потерявших жизненную силу. А с другой стороны — люди, которые не могут жить этим повторением, перед которыми жизнь поставила такие вопросы, какие не разрешаются просто цитатами. И они ищут какого-то способа выразить себя в терминах православного мышления и найти в православном мышлении ответы на вопросы, вставшие в такой форме, в какой они родились в их душах или в их опыте, — ответы, которые еще не были выражены…
О. Сергий: И которые тем самым никоим образом не отходят от Православия?
Митр. Антоний: Нет, которые не обязательно отходят от Православия, которые являются, может быть, более евангельскими ответами, чем прописное православие, какое мы можем найти в учебниках.
О. Сергий: Владыко, как я понимаю, есть возможность, что решения этого съезда будут поднесены на Архиерейский собор для обсуждения и, как мне кажется, с надеждой, что Архиерейский собор примет решение о лишении сана двух священников — о. Александра Борисова и о. Георгия Кочеткова. Как бы ты реагировал, если вопрос был бы поднят так в твоем присутствии на Архиерейском соборе?
Митр. Антоний: Отрицательно! Я считаю, что это было бы очень горестным поступком. Ведь диалога между этими двумя священниками и думающими богословами еще не было. Иногда приходится много лет с человеком вместе обсуждать вопросы, думать вместе, раньше, чем поймешь, что он думает и из какого опыта исходят иногда даже неверные высказывания.
А лишение человека сана — это окончательный поступок. Вернуть к сану нельзя. Вернее, можно было бы это сделать, если бы у архиерея или у собора нашлось мужество сказать: мы поступили неправо, мы согрешили против человека, согрешили против истины и мы отрекаемся от своего поступка и каемся в нем… Но это очень редко бывает, к сожалению.
4 декабря 1994
