Вкусите и видите, яко благ Господь (о протоиерее Александре Ильине)
«Церковь будущего состоит из любви».
Протоиерей Александр Ильин
Пришло время, и Господь благословил мою духовную сестру поехать в качестве корреспондента в Новгородскую епархию. Она пригласила меня с фотоаппаратом, а я с радостью согласилась: Новгород — моя родина. Поездка была столь захватывающая, что просто задыхаешься: и монастыри, и общение с опытными пожилыми монахинями и с молодыми послушницами, встречи с известными священниками, с духовником епархии, поход по страшному болоту в пустыньку, где с 1900 по 1984 г. жили в полной изоляции несколько поколений подвижниц по благословению о. Иоанна Кронштадтского. И прекрасно жили! Ни коммунисты, ни фашисты не нашли. А не были ли эти подвижницы сектантками, «иоаннитками»? Нет. Были ли они в евхаристическом общении с Церковью? Да, были. Оказывается, изоляция была неполной, и священники знали о них и их причащали. В те времена — это большая степень доверия. Среди этих священников был и тот, о ком пойдет речь.
Мы познакомились с замечательной христианской семьей — мать и дочь (отец, тоже глубоко верующий человек, умер светло год назад, через полчаса после Причастия, возле храма, в окружении семьи, при молитве духовника). Знакомство состоялось в палисадничке возле двухэтажного дома на Рогатице, совсем близко от Спасо-Преображенского храма на Ильиной улице с прекрасными фресками Феофана Грека. Разговор с пустынниц переходит на священников, которые знали о них и к которым подвижницы ходили на исповедь и к Причастию. Конечно, не часто, раз-два в год. Далее речь идет об одном из священников, о его взаимоотношениях с владыкой. И вдруг произносится имя владыки — «архиепископ Сергий (Голубцов)»! Какой иконописец не знает этого имени? Репродукции икон, написанных владыкой, печатались в «Журнале Московской Патриархии». Общался он и с матушкой Иулианией (Соколовой). И не только как иконописца знаю я фамилию владыки — его брат, о. Николай Голубцов, был духовником моего духовника о. Александра Меня. И вот тут, с истории конфликта священника и епископа, происходит моя встреча с о. Александром Ильиным, человеком необычайным.
Разговор шел в два голоса, потому что мать была духовной дочерью о. Александра Ильина, а дочь — владыки Сергия. И они с радостью и любовью говорили о своих учителях и наставниках.
Александр Иванович Ильин родился 22 августа 1895 г. в деревне Глинки Новоторжского района Тверской области. Родители его — крестьяне из бывших крепостных.
До восьми лет Александр Иванович учился в деревенской начальной школе, потом отец забрал его в Петербург. Там он закончил 4-классное Андреевское городское училище. Один из братьев, Михаил, уже учился в Петербургской духовной семинарии, он и подготовил Александра к экзаменам в нее. Его взяли во второй класс. По окончании семинарии в 1915 г. он без экзаменов был принят в Петербургскую духовную академию, где проучился год. Тут война, школа прапорщиков, год на фронте.
В 1917 г. он возвращается в родную деревню, где женится на деревенской учительнице Александре Васильевне Пономаревой.
В 1918 г. Александра снова забирают в армию, но теперь в Красную, где он служит до 1922 г. по телефонной связи. В 1921–1922 гг. его служба проходила в Петрограде, где он был рукоположен в диаконы преосвященным Алексием, епископом Ямбургским (будущим Патриархом). По освобождении из армии он возвращается на родину, к жене. Там его рукополагает епископ Феофил Новоторжский, викарий Тверской епархии, во священники и направляет служить в Пятницкую церковь в Торжке, где о. Александр служит до 1936 г. В этом же году он был арестован и пробыл в лагерях (Карагандинском, Томском, Асинском, Севжелдорлаге) до 1942 г.
Амнистирован в 1953 г., а до 1946 г. был в ссылке, которую с ним разделила его матушка. В 1942–1944 гг. работал бухгалтером в Севжелдорлаге, в 1944–1946 гг. — экономистом в горторге в рабочем поселке Аркадак (Саратовская область), с 1946 по 1949 г. — настоятель Вознесенской церкви в Аркадаке. В «Воспоминаниях» о. Александр пишет, что по приезде в Аркадак были затруднения с питанием. Собирали и ели траву. Матушка заболела брюшным тифом, еле осталась жива.
В 1948 г. о. Александр выбирается в Москву и Ленинград, встречается со старыми друзьями, по благословению митрополита Григория становится заочником в Ленинградской духовной академии.
По свидетельству его духовных чад, о. Александр никогда не говорил о годах, проведенных в тюрьме. Но в «Воспоминаниях» он пишет об этом периоде достаточно: «С августа 1936 г. в нашей жизни умножаются беды, которые самой большой тяжестью легли на мою матушку… Отчасти я их предчувствовал, но не принимал человеческих мер, все оставляя на волю Господа. Это жертва на алтарь св. Церкви, я взирал на волю Господа и вечное воздаяние, имел опорой Промысел Божий… В 1936 г., 27 августа, я был арестован вместе с епископом Агапитом Новоторжским и многими другими, направлен в лагерь на 5 лет. Матушка осталась с тремя детьми».
В 1949 г. о. Александр подает прошение, и его переводят в Ленинградскую епархию настоятелем и благочинным в Лугу, в Казанский собор.
В своих «Воспоминаниях» о. Александр называет период 1949–1954 гг. «сравнительно спокойным». Он заочно учится в Ленинградской духовной академии, собирает материалы для кандидатского сочинения «О причащении Святых Тайн», где опирается на опыт ранней Церкви и творения св. Василия Великого, много ездит по благочинию.
В 1954 г. митрополит Григорий переводит о. Александра в Новгород настоятелем Никольского собора и благочинным. В 1955 г. умирает митрополит Григорий и митрополитом Ленинградским был назначен Елевферий, а викарием — епископ Сергий (Голубцов). В 1957 г. Новгородская епархия была отделена от Ленинградской, и епископом Новгородским стал владыка Сергий, а о. Александр сдал дела благочиния и был назначен секретарем епископа Сергия.
В 1958 г. умирает матушка Александра Васильевна.
В эти тяжелые дни о. Александр заканчивает духовную академию, ездит в Ленинград, сдавать последние экзамены, дописывает кандидатское сочинение.
В 1962 г. власть закрывает Никольский собор («по просьбе трудящихся»), и о. Александр становится настоятелем Филипповской церкви.
1 декабря 1966 г. уходит за штат.
Такова жизненная канва этого иерея. Надо сказать, что по фактам — это о б ы ч н а я жизнь христианина.
Когда я читала книгу о. Александра о познании Бога «Ответы духовным детям» (всего 20 машинописных страниц), меня покорило не только ее содержание, но и форма, и стиль. Эта маленькая книга написана современным священником для современных, конкретных чад, а не для абстрактных аскетов. Так же восхищает и покоряет формулистичность, законченность фраз — ни одного лишнего слова, стиль четок и легок, все прозрачно и просто. Вот несколько записанных им мыслей:
Добродетель, в которой нарушена мера, — от диавола.
Смирение — свобода.
У смиренного человека слова приобретают творческую силу.
Церковь будущего состоит из любви.
Мучения ада — это мучения отверженной любви.
Две основные черты современной жизни — гордость и ложь.
Обиды есть очищение, которым Господь хочет нас очистить.
Трапеза любви выше поста.
Слово Божие следует читать понемногу, но регулярно, и, как пища, претворяясь в организме, оно будет питать нашу душу, являясь живыми клетками нашей души.
Хлеб без навоза не растет. Надо жизнь свою так построить, чтобы все шло на пользу.
Наша задача — скрыть свой духовный мир, насколько возможно.
Воображение — область диавольская. Воображению надо дать направление. Направить его на познание природы, жизни животных и т. д.
Человек, как почка: если попробуешь ее развернуть раньше времени, то погубишь, а придет время — она раскроется.
В христианстве особые свойства личности не уничтожаются, а только очищаются, им дается направление.
Современные достижения сами по себе нас не могут погубить, если мы будем знать, что начало и конец — в Боге. Открытия совершает разум человеческий, данный Богом.
«Воспоминания» о. Александра Ильина содержат также всего 20 страниц машинописного текста. Подробно — ранние биографические сведения, подробно (около 5 страниц) — описание болезни и смерти матушки, остальное — очень интимное, то, что тщательно скрывал: явления, откровения, духовные сны и чудеса, бывшие ему, его близким и прихожанам. И все это собрано не отлетным мистиком, а священником трезвейшего взгляда. Еще до того, как я прочла «Воспоминания», я расспрашивала об о. Александре его духовного сына протоиерея собора Св. Софии в Новгороде Анатолия Малинина. Один из вопросов как раз и был о чудесах, явлениях и т. д. О. Анатолий ответил: «Сам я верю так, без всякого доказательства мистики. И просто не интересовался, было ли — не было, а о. Александр не рассказывал». То есть о. Александр сам являлся образцом того, что говорил в своих «Ответах», — его мистическая жизнь была совершенно сокрыта.
Внешне, по словам протоиерея Анатолия Малинина, о. Александр производил такое впечатление: «Аскет, глубоко верующий человек, очень умеренный в пище. Отличительная черта — вообще никогда не пил спиртного, даже на свадьбе дочери "за счастье молодых". В литургической практике следовал тем традициям, которые сложились на данном приходе. Был открыт, общителен и доброжелателен. Цель своей жизни видел в покаянии и причащении. Позиция о. Александра была такая: чем чаще человек причащается, тем лучше. Он не устанавливал, через сколько дней, — чем чаще, тем лучше. Потому что это — и я тоже такого мнения — практика древней Церкви. Ведь апостольское правило прямо говорит: если ты присутствуешь за литургией, а не причащаешься, тогда объясни, почему не причащаешься. Если у тебя нет объяснения, то тебе грозит запрещение, чуть ли не отлучение от Церкви. Смысл-то: "Со страхом Божиим и верою приступите", а тут никто не приступает. Ну, понимаете, какой абсурд получается!»
Святая Евхаристия — именно это было средоточием жизни о. Александра и жизни его духовных чад. Именно это стало причиной конфликта между ним и епископом Сергием (Голубцовым). Конечно, конфликт был не только с владыкой, почти все собратья-священники не принимали этой практики, случались скандалы перед Чашей.
Протоиерей Анатолий Малинин рассказывает: «Епископ Сергий (Голубцов) был воспитанником Троице-Сергиевой Лавры и взглядов на частоту причащения придерживался лаврских. Потом у нас здесь служил о. Иосиф Потапов, он себя считал духовным сыном епископа Афанасия (Сахарова) . О. Иосиф был против такой практики о. Александра, он возбудил владыку Сергия против него, и между ними были трения относительно частого причащения».
А вот что рассказывали мои собеседницы — мать, которая была духовной дочерью о. Александра, и дочь, которая была духовным чадом владыки Сергия. Встретились два достойнейших христианина, по-разному понимавшие место Святой Евхаристии в жизни верующего. Конфликт был очень острым, но очень честным. В отличие от современной практики ведения богословских дискуссий не было анонимных писем, не было доносов в виде обличений, не было «партсобраний» в виде конференций. Не прекращалось совместное служение, не отнималось взаимное уважение и доверие к православию другой стороны. О конфликте знало только близкое окружение. Один раз в полемике о. Александр воскликнул: «Нас рассудит Василий Великий! И он будет свидетельствовать за меня на Страшном Суде!»
До конца совместного служения каждый остался при своем мнении, острота конфликта притупилась. А они, видимо, были похожи: оба любили древнерусскую икону, писали иконы. Владыка Сергий расписал нижний храм в церкви Апостола Филиппа. Иконы о. Александра есть у многих его чад. Оба любили красоту храма, богослужение, оба были начитаны в духовной литературе, оба были преданнейшими сынами Церкви…
Но как пришел о. Александр Ильин к такой практике, ведь «традиционное» (в рамках XIX века) мнение о частоте причащения — раз в год или (много!) четыре раза постами? Протоиерей Анатолий Малинин говорит: «По-моему, он сам пришел к этому. Я тоже пришел к этой мысли сам, а когда я встретил о. Александра (в 1951 г.), он подтвердил эти мои мысли. Поэтому я так и сблизился с о. Александром. У о. Иоанна Кронштадтского, например, ведь тоже была практика частого причащения. Он каждый день совершал Божественную литургию. Также святитель Димитрий Ростовский также был за частое причащение».
Тогда, в связи с практикой частого причащения, встает дисциплинарный вопрос — вопрос поста. Если христианин причащается каждое воскресение, то практика трехдневного поста становится сложной: приходится поститься в среду, четверг, пятницу, субботу. (К разговору о сложности: 64 апостольское правило, например, запрещает поститься в субботу, еще в XI веке православные указывали латинянам на несоблюдение этого правила.)
Как решал этот вопрос о. Александр?
Протоиерей Анатолий: «Он вообще этим вопросом не занимался, он не спрашивал, постился ли ты в какой-то определенный день. Ведь о. Иоанн Кронштадтский служил каждый день, на Божественной литургии присутствовало по несколько тысяч, он же не спрашивал, постился или не постился, он почти что всех причащал. Одну женщину о. Иоанн причастил даже после того, как она что-то проглотила в буфете».
По рассказам же людей, знавших о. Александра, он считал достаточными те посты, которые Церковь положила своим членам: среда, пятница и большие.
Хочется сказать еще о практике духовного руководства о. Александра. В наше время младостарчества (столь четко определенного в докладе митрополита Сурожского Антония «Духовность и духовничество»), когда многие духовники старательно воспитывают своих чад, авторитарно навязывают им свои взгляды, вкусы и представления от самых интимных моментов личной жизни до вопросов культуры и политики, практика духовного руководства о. Александра производит очень ненавязчивое впечатление. Была же фраза, сказанная, впрочем, очень доброжелательным собеседником: «Он ими (чадами) не занимался». И здесь хочется отметить два аспекта.
Если помнить о времени, в которое выпало служение о. Александру, то само слово «заниматься» не звучит. В хрущевские времена и сама проповедь была ограничена. Ни о какой катехизации, оглашении, воскресных школах не было и речи. Библия и молитвословы были величайшими достояниями. Личные черты характера о. Александра не располагали его к учительству. Мистик и аскет, культурный, глубокий, внутренне тихий, иконописец, художник, писатель — о. Александр совсем не «тянет» на грозного духовника с жреческой психологией, держащего чад на коротком поводке и все время одергивающего. Судя по «Ответам» и «Воспоминаниям», о. Александр глубоко верил не только в Бога, но и в человека, в Божественное в человеке, в свободный выбор этого Божественного человеком. Его личный опыт любви и свободы подсказывал, что ученик Христа «трости не переломит», что у него как духовника есть слово проповеди, молитва и любовь. И доверие к человеку. Насильно человека добрым, православным, верующим не сделаешь. Господь тут, рядом, надо только открыть дверь. Но Он в нее не ломится, Он тихо стучит.
Такова жизнь протоиерея Александра Ильина, как ее увидела я, никогда не видевшая о. Александра.
О. Александр был известен. Его друзьями и сомолитвенниками были многие священники и епископы. Его духовные чада живут не только в Новгороде, и, может быть, они напишут о нем более подробно.
А в завершение хочется дорассказать, чем же кончился духовный спор между владыкой Сергием и о. Александром. Владыка Сергий жил на покое в Троице-Сергиевой Лавре и умер в 1982 г., там и похоронен. Под конец жизни позиция владыки относительно частоты причащения изменилась и даже, можно сказать, по свидетельству его духовной дочери, кардинально изменилась. А на кончину протоиерея Александра Ильина, которая пришла 1/14 января 1971 года, владыка откликнулся так: «Ну надо же! Доказал! Умер на Василия Великого!»
Ноябрь 1994 г.
Благодарю за помощь в подготовке материала протоиерея собора Св. Софии в Новгороде Анатолия Малинина, Анастасию Ивановну Сироту, Людмилу Николаевну Сироту, ризничию собора Св. Софии Екатерину Ивановну, Елену Бездетко.
