Проповеди на Сретение Господне в храме Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках
Слово на великой вечерне после паримий
Исх 12: 51, 13: 1–3, 10–12, 14–16; Лев 12: 1–4, 6, 8; Чис 8: 15–17; Ис 6: 1–12, 19: 1, 3–5, 12, 16, 19–21
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Братья и сестры, христиане!
Ныне праздник — Сретение Господне. И мы, встречая этот праздник, вспоминаем все те прообразы, которые были явлены ко временам пришествия Спасителя, когда Он на сороковой день от Рождества Своего был принесен в Иерусалимский храм, чтобы освятиться, быть выкупленным, как все первенцы израильские.
Господь всегда говорил, что народ Его принадлежит Ему и служить должен только Ему. И это всегда актуально, дорогие братья и сестры. Но, конечно, наполняется это новым смыслом тогда, когда Господь, как сказал Он через пророка Своего Исайю, посылает «Спасителя и Заступника» для избавления народа Своего, когда являет Себя в Египте, т. е. на земле, в стране тени смертной, так что все рабы смерти в тот день познают Господа, и принесут жертвы и дары, и дадут обеты Господу, и исполнят их
(Ис.19:21), т. е. снова вернутся к своему Создателю и Спасителю.
Мы, дорогие братья и сестры, понимаем, что Господь, будучи Единородным Сыном Отца Небесного и единородным сыном Девы Марии, свят так, как никто иной на земле. Если Он и подчинился Закону, если и нужно было за Него приносить эти скудные жертвы, то только потому, что, прийдя на землю, Господь не сверг с Себя иго Закона, ожидая того момента, когда это рабство уйдет, будучи смыто Кровью Христовой на Голгофе.
Господь жил «по плоти» под Законом и выполнял все, что требовал Закон, до тех пор, пока не потребовалось Закон «исполнить». Тогда Господь восполняет Закон Любовью, Милостью, Свободой, Духом и Истиной. И тогда Он живет уже не «по плоти», а «по Духу». И мы тогда уже познаём нашего Господа не «по плоти», а «по Духу». И мы стремимся жить «по Духу», не имея нужды в Законе, потому что пределы всему Господь наш Сам положил в сердцах наших, написав закон в сердце и дав нам силы для того, чтобы жить по-Божески.
Мы, живя в этом мире, постоянно боремся, постоянно находимся в этом борении — жить «по Закону» и под Законом, и значит «по плоти» и под законом плоти, или жить «по Духу», поклоняясь Богу во Истине, во Истине и в Любви.
Так случилось, дорогие братья и сестры, что этот апофеоз ветхозаветного Закона, когда нужно было на сороковой день от рождения первенца мужского пола приносить в жертву в воспоминание об освобождении из земли Египетской народа Божиего, так случилось, что это самое событие стало для нас новозаветным событием Встречи, Сретения Бога и друг друга в Нем, для общения с Богом и ближними. Так случилось, что в этот праздник, в этот день встретились Ветхий и Новый Заветы, и соединились друг с другом, и как бы оттолкнулись друг от друга.
Мы с вами, зная, что жизнь под Законом и «по плоти» для Господа была ограничением Себя, Его кеносисом, мы, зная это, знаем и то, что это самоограничение, это самовоздержание имело смысл постольку, поскольку открывало путь Божиему Завету Любви, Новому Завету. И мы, дорогие братья и сестры, празднуя в этот день прекрасное событие освящения по-человечеству Христа в ветхозаветном храме, еще с большей радостью празднуем это провозвещение Закона Свободы, Закона Христова, который предстоит нам усвоить и открыть в полноте и личностно.
Будем же, дорогие братья и сестры, прославлять Господа, давшего нам эту силу примирения, освящения, и эту силу Встречи и Общения, которые невозможны без Любви Христовой, невозможны без Истины, Правды и радости во Святом Духе, т. е. без откровения Небесного Царства в нас и через нас.
Будем же, братья и сестры, стремиться к общению во Христе, будем ценить этот дар, ибо он обретен Им для нас самой дорогою ценою — ценой Своей Крови.
Аминь.
14 февраля 1997
Слово на утрене после чтения Евангелия
Лк 2: 25–32
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Братья и сестры, христиане!
Сейчас мы слышали главный, основной рассказ о Сретении Господнем, о том, как Младенец Иисус на сороковой день после Своего рождения был принесен родителями в Иерусалимский храм, и как Он был взят в объятия праведным Симеоном, и как после этого Симеон благословил Бога, увидев Младенца Иисуса, узнав в Нем Того, Кого ждал, и воскликнул, говоря прекрасные слова о том, что вот теперь-то, когда видели очи его спасение Божие, он может отойти с миром к Богу, потому что, наконец-то, спасение Божие, уготованное пред лицом всех народов, к просвещению язычников и к славе народа Божиего израильского, это спасение явилось, открылось и зримо воплотилось.
Как могло это быть, дорогие братья и сестры? Конечно, мы не можем настаивать на буквальности передачи того события, которое произошло в момент, когда Младенец Иисус на сороковой день от рождения, как требовал того Закон, оказался в Иерусалимском храме, чтобы быть выкупленным подобно всем первенцам израильским, для того чтобы милость Божия была на Нем и на доме Его. Но, дорогие братья и сестры, то, о чем говорит нам Евангелие, столь значительно, что другого по существу, не по букве, а по Духу, быть и не могло. Евангелие замечательно открывает нам именно этот дух, дух Встречи, дух Откровения, дух Явления Младенца Иисуса в средоточии духовной жизни ветхого Израиля — в Иерусалимском храме. Младенец появился там, где утверждались Закон и Пророки, но Он Сам был исполнением Закона и Пророков. И поэтому все в храме теперь сконцентрировалось на Нем Самом. Он Тот, Который отныне держит Израиль, в Нем спасение и Богопознание, уже не в Законе, не в Торе, не в откровении прежних пророков, которых так любили и ценили верные люди Израиля, а в этом немощном и в то же время духовно безгранично могущественном Духом и Любовью Младенце.
Младенец лежал на руках Симеона, и тут Он был им предузнан. А еще ранее Симеону было дано предсказание о Том, Кого он должен был встретить в жизни, — он должен был встретить Самого Христа Господня.
Так и мы, дорогие братья и сестры, должны всю свою жизнь жить благодатью встречи со Христом, ведь эта встреча, которая, может быть, покажется нам в конце нашей земной жизни как миг, может продолжаться всю нашу жизнь. И мы, дорогие братья и сестры, должны постоянно созерцать Христа и предстоять Ему, чтобы не потерять тот дар спасения, который возвещен и открыт нам от начала дней наших.
Аминь.
15 февраля 1997
Слово после утрени
Дорогие братья и сестры, поздравляю вас с праздником!
Слава Богу, что в этом году праздник Сретения падает на субботу, и поэтому в этот день как бы встречается ветхозаветный покой с тем духом спасения, духом единения, духом дерзновения, который мы получили во Христе, духом общения, духом встречи и, значит, открытости наших сердец, способности идти друг другу навстречу, прощать друг друга, способности не презирать никого. Потому что Господь видит каждого человека и каждому желает спасения. Так же и мы, дорогие братья и сестры, желаем спасения каждому — и людям, давно находящимся в Церкви, и тем, кто только грядет на зов Христов, тем, кто только чувствует первое движение Духа Христова в себе, в своей жизни, в своих мыслях, во всем своем существе.
Будем же, дорогие братья и сестры, чаще обращаться к этому замечательному образу Сретения Господня, где участвуют Бог и человек, где осуществляется это удивительная радостная синергия, в которой мы не забываем о реалиях внешней жизни, в которой не боимся, не страшимся этих реалий, но в которой идем им навстречу, если на то есть воля Божия.
Храни вас всех Господь в этой силе исповедания, силе общения с Богом и ближними, друг с другом, так чтобы никто из тех, кого Господь призывает, не погиб, но чтобы все приобрели жизнь во Христе даром Духа Святого.
Аминь.
Слово перед исповедью
Дорогие братья и сестры!
Как всегда, сами церковные праздники нам подсказывают, в чем нам следует каяться, что мы должны поставить как бы на первое место в своем покаянии. Они не дают нам забыть о том, что мы часто пропускаем самое главное в жизни, заботимся о вещах второстепенных, а главное не видим, хотя сказано Господом: Взыщите прежде Царство Небесное и правду его, все остальное приложится вам
(Мф 6:33), т. е. будет у вас в ту меру, которая вам нужна.
Мы слишком часто забываем о том, что является главным в нашей жизни. Мы действительно редко живем в радости встречи, общения, мы все время подменяем общение контактами или профессиональными, личными, часто корыстными, интересами, оправдывая это скудостью своих средств, своей жизни. Мы забываем, что эта скудость-то — в нас. Это в нас скудно, это наше сердце узко, заскорузло, это нам трудно вместить наших ближних. Это мы больше думаем о себе и своем, а потом удивляемся, почему мы малоинтересны другим. Это мы хотим, чтобы нас благодарили, чтобы нас ценили, чтобы с нами общались, забывая, что общение есть подвиг и что человек, находящийся в постоянном общении в своем здешнем, земном бытии, — это подвижник, настоящий подвижник.
Как правильно писали святые отцы, само по себе еще не подвиг — есть или не есть одну или другую пищу. Можно хоть вериги носить, но это еще не подвиг. Подвигом же христианским является общение, жизнь в любви. И все внешние аскетические вещи важны лишь постольку, поскольку они способствуют такой жизни, и они совершенно никому не нужны, если ей не способствуют, если вызывают в нас раздражение, осуждение, превозношение и т. д.
Прости нас, Господи, за то, что мы часто не имеем и внешних аскетических подвигов, потому что о внутреннем и главном не думаем, потому что часто, однажды причислив себя к христианам, к Церкви, к Божиему народу, народу избранному, богоизбранному, мы при этом думаем, как неразумные люди в древнем Израиле, что этим обеспечено нам спасение, и богообщение, и похвала свыше.
Нам не следовало бы повторять ошибок прошлых веков, нам не следовало бы повторять и своих ошибок. Нам следовало бы делать выводы из всего того, что Господь нам открывает. Но мы так редко это делаем! Прости нас, Господи.
Действительно, любовь — это крест, а крест — это любовь, любовь в этом мире, к которому так хорошо подходят слова Господа о том, что если Его гнали, и вас будут гнать, если Его слушали, и вас будут слушать. Мы часто не принимаем ни того, ни другого, потому что и слушать нечего, и принимать нечего, и гнать не за что. Гонят за что-то, когда вдруг кто-то оказывается не совсем таким как все, когда кто-то хочет быть к Богу ближе, чем это принято в общей массе людей. Вот за это гонят, за это действительно могут и убить. И крест обретает тогда вполне конкретные свои голгофские черты. Мы же часто не всерьез принимаем крест, мы носим на себе крест, но как не однажды уже было замечено, он часто стал для нас слишком красивым, почти украшением, мы слишком эстетически стали подходить к своей церковной жизни, слишком символически, слишком номинально. За этим легко спрятать нашу расслабленность, нашу раздвоенность, леность, наше недерзновение, нашу запрограммированность, механистичность нашей жизни. Прости нас, Господи.
Поэтому что же удивляться, когда в нас поселяются уныние, или зависть, или сребролюбие, или гордыня, когда в нас поселяются духи нечистые?
Прости нас, Господи, за то, что мы, встретившись с Тобою, стоим на грани потери Тебя, встретившись с ближними, теряем их из сердца и из поля своего зрения и все время оправдываемся, оправдываемся, оправдываемся, хотя оправдания здесь быть не может.
Прости нас, Господи, за эту поверхностность нашей церковной жизни, за то, что мы наполняем нашу церковную жизнь суевериями, ложным пафосом, ложным смирением, ложной добротой, ложным общением, ложным познанием.
Прости нас, Господи, за то, что не умеем быть верными Тебе и нашим ближним, верными любви. За то, что если желаем чего-то, то никак не более того, что было дано в Ветхом Завете: жить под Законом, жить по плоти, пусть и ограничивая себя при этом в чем-то, в том, чего закон не разрешает.
Прости нас, Господи, за все наши грехи, вольные и невольные, за то, что не умеем каяться и исправляться, за то, что не умеем полагаться на Бога, жить надеждой, в надежде. Мы забываем о том, что наша вера — это живая сила жизни, которая и дает возможность обитать в нас любви. Мы боимся жить верой, нам кажется, что это зыбкая почва для нас, слишком зыбкая в наш рационалистический и механизированный, технологический век. А мы хотим во всем, даже и в церкви, и в духовной жизни, иметь технологии, те технологии, которые съели сейчас и искусство, и культуру, и науку. Мы как будто хотим, чтобы то же самое произошло сейчас и в церкви. Прости нас, Господи!
Прости нас, Господи, за то, что мы часто бываем подобны «детям умом», но не проявляем той евангельской детскости, которая нужна нам в нашей жизни, когда нужно доверие, когда нужно быстро забывать о грехах ближних, о зле, господствующем вокруг нас.
Будем молиться, просить у Бога прощения, будем стараться жить встречей и общением, жить истинно, а не показным образом. Будем стремиться не оправдывать себя ни в чем, будем стремиться быть послушными Богу, быть гибкими в руках Божиих, быть готовыми пойти за Ним, куда бы Он ни пошел, чего бы Он от нас ни потребовал, даже если это потребует радикального изменения наших планов в жизни, даже если для этого надо будет или промолчать, там где хочется говорить, или, наоборот, говорить, там где очень хочется промолчать, особенно пред лицом сильных мира сего, пред лицом людей, которые носят власть земную, а не Божескую, т. е. не знают власти Любви и Свободы, но думают, что они могут других научить тому и другому.
Будем просить у Бога прощения, исправления, изменения нашей жизни в соответствии с той силой и полнотой откровения, которая дана каждому. Каждый пусть делает то, что открывает ему Бог, к чему призывает его Бог.
Наклоните свои главы, помолимся Господу!
Слово на литургии после чтения Апостола
Евр 7: 7–17
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Братья и сестры, христиане!
Мы сейчас слышали довольно сложное место из Послания к евреям святого апостола Павла или одного из его учеников, о том, что Христос — Священник. Но Священник по иному чину, не по тому, о котором говорил Моисей относительно Ааронова священства, а по чину как бы Мелхиседекову, ибо есть такое повествование в книге Бытие о царе Мелхиседеке, который вышел навстречу Аврааму, и Авраам дал ему десятину, тем самым как бы поставив его выше себя. И вот, дорогие братья и сестры, такой Священник, Священник, восставший по чину Мелхиседекову, является для нас единственным Священником. Это Священник, Который не имеет нужды приносить жертву за Свои грехи, Который однажды уже принес в жертву Самого Себя, пролив Кровь Свою на Кресте.
И вот этот Священник — единственный Священник Нового Завета, дорогие братья и сестры, и мы должны всегда помнить то, что нет иного священства в Новом Завете. Мы можем больше или меньше приобщаться к священству Христа, в зависимости от даров Святого Духа, в зависимости от наших служений в Церкви, но другого Священника нет. В собственном и точном смысле слова у нас в Церкви есть Священник, Один на всех и навсегда, причастный Жизни вечной, о Котором засвидетельствовано, что Он жив.
Удивительно протекала христианская история, дорогие братья и сестры, как будто христианство постоянно хотело соперничать с Ветхим Заветом, как будто ему нужно было в церкви установить левитское священство, о чем и в церкви шли бесконечные споры, которые, конечно же, показывали лишь слабость христианской веры, невозможность чувствовать Христа как своего единственного Священника, единственного Посредника между Богом и человеком, как говорит нам Писание.
Да, в Священном писании есть еще два-три места, где говорится о том, что Христос Сам соделал Свой народ, всех членов Своей Церкви царями и священниками. Но это упоминание очень скромно и находится в прямой эсхатологической перспективе. Не случайно из трех упоминаний два — в Апокалипсисе и одно — в Первом послании апостола Петра.
И все же, дорогие братья и сестры, один у нас Священник, а если мы и соделаны священниками и царями, то только для того, чтобы приносить Богу бескровные жертвы, благодаря Его за спасение во Христе, за крестную голгофскую жертву Сына Божиего и Сына Человеческого. И нам нужно знать: мы действительно христиане только тогда, когда мы священники, приносящие жертвы. И если мы этого не делаем, то мы и не цари, и не священники, и вовсе не члены народа Божиего.
В силу столь мощного влияния Ветхого Завета на Новый, которое проявилось очень рано в христианской истории, в силу именно этого влияния предстоятели церковных общин тоже стали осознаваться как священники, хотя древняя Церковь многие века избегала таких слов. Епископ не назывался иерархом или архиереем. Те, кого мы сейчас называем священниками, так тоже не назывались. И до сих пор мы считаем такое название лишь простонародным, потому что подлинное каноническое именование — «пресвитер», «старейшина» церковной общины. И та трехчинная иерархия, которую мы так бережем, укрепляем, ради которой приносим такие неизмеримые жертвы, эта иерархия была в церкви осознана как священная иерархия тоже не сразу, а лишь когда стали ослабевать в церкви узы Христовой Любви.
Но, дорогие братья и сестры, нам, видимо, надо было испытать то, что испытали христианские церкви в ХХ веке, чтобы восхотеть изнутри себя восстановления изначального понятия о священстве, так, чтобы снова в церкви без всякого прекословия меньшее благословлялось большим. Мы снова находимся на пороге осознания необходимости нового смирения, в первую очередь для священнослужителей, и тому пример нам — Христос. И всякая попытка священнического превозношения есть возврат, возврат, в лучшем случае, к временам ветхозаветным, или к временам в нашей христианской истории, о которых нам сейчас и вспомнить тяжко, или ко временам языческим.
Даже символ иератической власти христианской церкви — папа Римский, и тот лишний раз сейчас не скажет о себе как о «епископе епископов» и не назовет себя «понтифекс максимус», т. е. верховный священник-жрец, но чаще, чем прежде, назовет себя «рабом рабов Божиих» и «служителем вселенской Церкви».
Нам следовало бы, дорогие братья и сестры, в этот день, когда читается столь замечательное место из Послания к евреям о перемене священства с переменой Закона, вспомнить об этом в духе покаяния, в духе смирения, в духе восстановления новозаветной истины в церкви Христовой. Мы так к этому не готовы, и часто бывает даже так, что священнослужители, наученные горьким опытом новейшей истории, бывают уже почти готовы к восприятию новозаветной истины в ее первоначальной полноте и красоте, а народ этому препятствует, народ этого не хочет, ибо ему нужны свои божки, ему нужна власть над ним, и твердая рука, и железный посох. Это наблюдать приходилось не однажды и в нашей стране, и в наше время, дорогие братья и сестры.
И поэтому сейчас мы снова стали свидетелями того взрыва языческого отношения к священству, которое культивируется и насаждается и справа, и слева, и снизу, и сверху. Мы снова готовы потерять те дары, которые Господь нам дал в наш страшный век, мы готовы их забыть, с одной стороны, говоря постоянно о новомучениках и их прославлении, а с другой стороны — не будучи им последователями ни в чем.
Да убережет нас Господь от этого греха — и народ Божий, который должен быть в Новом Завете приобщен к священству значительно больше церковной иерархии, и всю нашу иерархию, если она хочет иметь в Церкви перспективу, если она хочет иметь оправдание свыше, с Небес, а не от истории, от культуры и здравого смысла, и в Его Царстве нам снова нужно последовать за Ним, хотя и знаем, что путь Христов есть путь узкий и врата Царства — врата тесные. Но не пройдя своей Голгофы, мы не можем стать свидетелями Воскресения, мы не можем исполнить своего призвания в Церкви. Нам следовало бы снова и снова объединиться, как братьям и сестрам, в одном братстве — в Церкви, в полноте общения со Христом, в полноте последования апостольскому и Священному Преданию, в полноте восприятия церковного и Священного Писания.
Будем же, братья и сестры, исповедовать свою веру крепко, твердо, с духовным дерзновением и с тем смирением, без которого мы теряем в Церкви все.
Пусть же, дорогие братья и сестры, Христос, благословляющий Свой народ, подаст и нам Свою небесную помощь и благословение и восстановит в нас то, что утрачено,то, чего в истории мы часто оказывались недостойны: того царства и священства, которое мы постоянно подменяли суррогатами, ибо постоянно были не на высоте своего призвания.
Будем, братья и сестры, просить у Бога прощения и знать, что мы все друг пред другом виноваты, потому что свое высокое служение оставили, потому что не захотели брать на себя того креста, который Бог давал и дает нам.
Пусть же, дорогие братья и сестры, такие замечательные дни, как день Сретения Господня, напомнят нам о нашем кресте, о том, что мы тоже — «знамение пререкаемое», и пусть нас это не смущает, пусть это нас не тяготит, но обновляет и освобождает для Жизни вечной в ее полноте и совершенстве.
Аминь.
Слово на литургии после чтения Евангелия
Лк 2: 22–40
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Братья и сестры, христиане!
Великая радость Сретения Богомладенца Христа в Иерусалимском храме была омрачена, но омрачена не тем, что праведному Симеону нужно было покинуть пределы этой жизни, пределы земли, ведь этому праведный Симеон скорее возрадовался, потому что он исполнил свое предназначение на земле. Он не жалел о том, что его жизнь должна была вот-вот прерваться. Он не был похож на тех человекообразных, но более животнообразных существ, которые во что бы то ни стало хватаются за свою земную жизнь, платя за это любую цену. Он не был похож на них, он знал благодать Божию и смысл земного существования человека, ибо он имел в себе духа пророческого.
И все же, дорогие братья и сестры, радость Сретения была омрачена, потому что встреча Христа в Иерусалимском храме была встречей Того, Кто лежал в нем на падение и восстание многих во Израиле, и в знамение пререкаемое
(Лк.2.34),потому что уже здесь стало ясно, что восстанут люди друг на друга и будут противоречить друг другу, и разделятся даже в своих семьях: родители против детей, дети против родителей, братья против сестер и т. д., о чем так ярко говорит нам Евангелие. Стало ясно, что Христос — камень преткновения, камень краеугольный, но многими отвергаемый. Увидеть эту истину внутри народа Божиего было страшно. Но это следовало сделать, потому что это соответствовало, как и ныне соответствует, правде Божией. Во Христе открываются помышления многих сердец
(Лк.2.35) Омрачено Сретение было и тем, что было сказано слово о мече, который должен пройти само сердце Девы Марии, Богородицы. Это предвозвещало великое страдание, апофеоз которого выпал на Голгофу.
Да, дорогие братья и сестры, Христос и ныне есть камень преткновения. И ныне Он лежит на падение и восстание многих
(Лк.2.34) уже в новом, но все еще столь земном Израиле — в церкви Христовой. Он и ныне знамение, знамение Небесного Царства, но знамение пререкаемое.
Как нам с вами этого не знать! Как нам этого не помнить, дорогие братья и сестры! И не только тогда, когда мы возвращаемся мысленно назад, хотя бы на три года. Но те из вас, кто помнит то Сретение, отмеченное тяжким компромиссом иератической власти, приведшим к интеркоммуниону в Сретенском монастыре и разрушению евхаристической общины, и насильственной смертью, те знают, о чем идет речь.
Но знамение пререкаемое — это и Христос в нас, ибо и мы пререкаемся со Христом в сердце своем, и мы ищем выгоды для себя, и мы часто — лишь стражи земных интересов пред лицом Божиим, и мы часто боимся откровения своих помышлений, и мы часто боимся меча — который готов войти в душу того, кто отдает себя до конца Христу на Голгофе.
По милости Божией, в нашем храме есть многие люди, принадлежащие к братству Сретения Господня, и если они сами по себе не лучше других, то они хотя бы помнят о том, кем им должно быть, они хотя бы помнят о том, что произошло в Иерусалиме, в этом великом храме Ветхого Завета на сороковой день от Рождества Христова. Они помнят и о перемене священства, столь дерзновенно возвещенной Новым Заветом. Они помнят и о том Царстве, которого должны быть достойны, которое — не пища и не питие, но правда, и мир, и радость в Духе Святом
(Рим.14.17).
Будем же свою духовную память, возводя к Богу, совершенствовать и приводить в действие, чтобы служение всех, кто имеет общение в этом братстве, так же как и всех вас, дорогие братья и сестры, было достойным своего призвания.
Будем помнить о пророчествах, прозвучавших в день Сретения в Иерусалиме, помнить и Симеона, и Анну. Я рад тому, что в нашем храме есть семья, в которой на попечении есть несколько детей, и среди них двое, уже не маленьких, одного из которых зовут Симеон, а другую — Анна. Я рад этому, потому что, наблюдая за их возрастанием, я смею надеяться, что вместе с ними также как бы невидимо, но реально, растем во Христе и мы, растем, чтобы служить Ему в духе Нового Завета, поклоняясь Богу в духе и истине, зная, что только таких поклонников ищет Себе Бог.
Аминь.
