Крещение
Успение
Мое ожидаие кещения было похоже на ожидание бракосочетания. Я не чувствовала страха, не любопытствовала, какие чувства буду испытывать. Было спокойное сознание, что совершится то, без чего уже не может быть нормального течения жизни.
Накануне вечером долго собирала все, что нужно взять с собой и надеть на себя. Казалось, что каждая мелочь в одежде, которая будет на мне, должна быть белого цвета. Легла поздно, но проснулась рано. Погуляла в парке с собакой, искупалась в озере, спокойно поела, оделась и вышла из дома с запасом времени. Молитвы мои были легки и радостны.
Когда переодевались в трапезной, в руках у сестер появилось большое зеркало. Не хотелось смотреть в него, но не удержалась. Взглянула и поразилась: на меня из зеркала смотрел ребенок — белокурый, синеглазый и румяный мальчуган лет восьми. Мы встретились глазами. Его взгляд говорил: «Все хорошо». Я отдала зеркало.
Мы стоим в храме. Все очень красивы в своих белых тогах. Начинается таинство Крещения, и во мне словно начинает жить и развиваться некий тепло- и светоносный организм. Тело мое изнутри, из середины, постепенно, слой за слоем, заполняется теплом и светом. Я подхожу к купели. В голове звучит совершенно ясный рациональный голос: «Это похоже на ныряние. Так просто меня не утопишь и не испугаешь. Под водой могу долго продержаться. К тому же, можно дважды набрать воздух», — и через минуту: «Маловаты паузы, чтобы успеть и выдохнуть, и вдохнуть». Дальше ни мыслей, ни чувств — ничего. Словно издалека вижу или знаю, что меня закутывают, вытирают голову, ведут. В какую-то минуту реальность возвращается ярко, радостно. Думаю: «Словно из небытия вернулась». Уже дома эти мои ощущения и слова апостола Павла «Если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения» встают рядом и глубоко поражают меня. Свет и тепло разливаются во мне все дальше и дальше. Я чувствую, что стою в сырой простыне, руки ледяные, а мне — тепло. «Одеяйся светом яко ризою…» — пою (неужели пою?!) — пою! На мне уже сухая рубаха и крестик. Такой дивный запах — откуда он? Пытаюсь угадать, какие ароматические вещества могут придать ему такую сладость и радость. Наконец, понимаю, что это миро.
Голос, который произносит: «Печать дара Духа Святого», звучит такой любовью, какую человек выражает вслух или в семье малым детям, или на пороге смерти, когда он по своим силам сам, как дитя. Слова эти произносятся с равным теплом и десять, и двадцать, и тридцать раз. Я знаю, что это — не театр, что это — подлинная правда, я знаю как это бывает. И все равно, это чудо — тридцать раз чудо, особенно когда говорят их тебе.
Слова эти сказаны. Светоносное существо переполнило меня. Свет льется сквозь меня, пронизывает кожу, сильные упругие потоки вырываются из глаз. Радость, дивная радость! Она нисколько не похожа на пьянящую радость, когда тело легко и не чувствуешь под собою ног. Напротив, радостно ощущается тело, освободившееся от груза и обретшее опору. Это тело хочет не парить, но ступать.
Иду домой. В такт шагам, как живое существо, по груди скользит холодненький крестик. Много раз еще его движения будут напоминать о нем и возвращать к крещению, к молитве, к тому, что, кроме суеты, есть иное…
Всю светлую седмицу любовь переполняет меня. Я словно соткана из любви к Творцу и всем Его творениям. Мучительно хочется это выразить словом, жестом, молитвой, подарком, угощением. Когда, немного позднее, в «Откровении Иоанна» прочла: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою», не было сомнений, о какой «первой любви» идет речь. Комментарий о. Александра Меня говорит, что так бывает почти у всех. Как это хорошо, что у всех — и у меня, у меня — и у всех.
27 августа 1993
