О значении братства
Община и соборность
16 мин.
Слово после вечерней молитвы перед Сретенской встречей Сретенско-Преображенского братства
Дорогие братья и сестры! Вы знаете, что в этом году наше Сретенско-Преображенское братство впервые собирается не только на праздник Преображения, на очередной, одиннадцатый Преображенский собор, но и на праздник Сретения Господня. Эта встреча будет как бы подготовкой к этому очередному собору, который, как мы надеемся, будет уже не просто собранием одного большого Преображенского братства, но собранием более чем десятка малых братств, московских и иногородних, на которые как бы разделилось наше большое Братство. Проблемы и задачи создания и жизни этих малых братств мы с вами и будем обсуждать в ближайшие дни.
Вы хорошо понимаете, что для нас вопросы жизни братства имеют принципиальное значение. Почему сейчас так возросло значение братства? Лет десять назад мы очень мало говорили о братстве. Мы более заботились об общинах. Общины тогда только-только набирали силу, только-только начинали свое рождение, но было ясно, что если наряду с миссией и катехизацией в Церкви не будет рождаться нечто новое, общинное, как нечто живое, ответственное, личностное, церковное, то все труды по катехизации будут снижены во много раз и многие люди, даже пройдя нормально катехизацию, потом под ударами судьбы и искушений уйдут, если не внешне — из церкви, из прихода, от причастия, от чтения Священного писания, от молитвы, от общения с братьями и сестрами, — то внутренне, потому что мы хорошо знаем, что приход в том виде, в каком он существует сейчас, скорее прицерковляет людей, чем воцерковляет их. Приход необходим, без прихода нельзя, недооценивать приход мы не можем, потому что на приходе совершаются все церковные таинства, и без этих таинств наша христианская жизнь была бы неполна, но все остальные стороны церковной жизни на приходе очень часто страдают, отчего даже само совершение таинств претерпевает сильнейшие искажения, а иногда и профанацию.
Так вот, тогда мы думали именно об общинах, и общины стали рождаться одна за другой. Этот процесс происходит и сейчас, без всякого подталкивания, без всяких призывов, просто изнутри; и уже десятки и десятки общин существуют в пределах лишь одного нашего Преображенского братства, и значит, не только в Москве. И люди поняли, какое это счастье — жить в общине!
Однако, за последние десять лет многое произошло. Во-первых, мы узнали, что традиция общинной жизни имелась уже раньше, и не только в какие-то древние века, апостольские или святоотеческие, нет, она имела важнейший импульс для своего рождения и существования с конца XVIII в. и особенно в начале XX в., во время Собора 1917—1918 гг. и в ближайшие годы после него. Поэтому мы стали изучать этот церковный опыт и тогда увидели, как мы близки и родственны общинам мечевским или о. Сергия (Савельева) и некоторым другим, о. Анатолия Жураковского, например. Мы знали, что это редкие примеры, но они были, и они никогда не исчезали совсем. Эта традиция передавалась, как тоненькая, но важнейшая струйка церковного предания, церковной жизни. И поэтому мы в некотором смысле и первооткрыватели, и продолжатели этой церковной традиции.
Так вот, когда общин стало много, мы вдруг увидели, что и община сама по себе — это не только некое неполное духовное образование, но иногда и образование неустойчивое. У всякой общины есть один серьезный минус, особенно если в общине не совершается таинств. У всякой общины есть большое искушение — замкнуться. В общине людям душевно может быть так хорошо, что они могут перестать интересоваться другими, перестать интересоваться теми, кто рядом с ними. Община может замкнуться на себя и тем самым отъединиться от полноты церкви, от других христиан, и как бы индивидуализироваться. И в этом очень большая опасность. Нечто подобное когда-то переживали монастыри, которые в древности тоже несли в себе существенные и здоровые элементы общинной традиции, — в те века, когда эта традиция во всей церкви уже начала разлагаться.
Вот осознав эту опасность, мы и поняли, какое огромное значение имеет братство. Братство помогает воспринять церковную жизнь целостно и открыто. Братство помогает организовать и поддержать служения в малой общине редко возможные. Братство помогает открыться. Братство помогает вынести штормы исторических судеб церкви, как бы ни строилась жизненная нить каждого отдельного человека.
Раньше мы иногда думали, что в Церкви существует, с одной стороны, приход, с другой, — община или группа, с третьей стороны — миссия и катехизация, с четвертой — духовное образование, с пятой — братства. Мы понимали, что ей все это нужно. Но в нашей реальной жизни все это было как бы запараллелено, т.е. слишком мало друг с другом связано. И только в последние годы мы поняли важнейшую вещь: как глубоко все эти вещи взаимосвязаны! Как без миссии и катехизации невозможно возрождение нормальной общинной жизни, так и нормальная общинная жизнь невозможна не только без прихода и таинств, но и без братства. А братская жизнь нормальной бывает лишь тогда, когда люди овладевают полнотой предания, например, через духовное образование, — конечно, в той или иной степени, ибо каждый вмещает свое.
Тут мы и оказались перед интереснейшим открытием, которое, я думаю, до сих пор многими не осознано. Ведь многие до сих пор считают: «Ну вот, я вместил приход и, может быть, готов еще потратить какие-то силы и время, приложить какие-то усилия в своей группе или в общине, в духовной семье, но вот на братство меня уже не хватает. Конечно, я могу присоединиться к братскому паломничеству или еще к каким-то интересным мероприятиям, которые проводит братство, почему же нет, но не больше». Так, действительно, многие думают до сих пор. Может быть, жизнь давала для этого разные поводы, но это было с самого начала неверно! Люди, которые так думают, люди, которые не чувствуют братства, — а такие люди есть и среди нас, — такие люди все равно вскоре начинают ощущать свою духовную ущербность. Сознательно или несознательно они несут ее в себе и с собой — так же, как и тот человек, который может быть усердным прихожанином, может исполнять все приходские требования и даже регулярно причащаться, исповедоваться и участвовать в других таинствах, ходить на службы, на акафисты, на вечерни, утрени и т.д., но при этом полноты церковной жизни в себя не вмещать.
Оказалось, что в Церкви могут быть не только миссионерско-общинные приходы, т.е. приходы, поддерживающие миссию, катехизацию и общинную жизнь, и могут быть не только общины и группы, поддерживающие приход и те или иные образовательные или благотворительные христианские учреждения, но, что очень важно, оказалось, что в ней каждые община и приход должны поддерживать то или иное братство, а братство, которое может быть связано не только с одним приходом или с одной какой-то общиной, или с каким-то одним образовательным или благотворительным учреждением, вот такое братство должно поддерживать приходы, общины и эти учреждения. Иначе есть большая опасность и для одного, и для другого. Опасность общинной жизни я назвал, опасность же братской жизни, я думаю, вы легко определите сами. Ясно, что если братская жизнь, организующая служения, будет оторвана от общин и приходов, она может выродиться во внешний активизм, лишь во внешнюю деятельность, может потерять свои глубокие духовные корни.
Вот для того, чтобы эти вещи научиться прилагать к себе, для того, чтобы понять, зачем нам нужно по-новому устроить жизнь нашего большого Преображенского братства, мы и проводим наше собрание. Оно всем нам совершенно необходимо не только для того, чтобы получить ответы на какие-то конкретные вопросы, хотя и это важно, оно нам нужно, чтобы получить некий новый импульс, чтобы подготовиться к очередному, одиннадцатому Преображенскому собору. Ведь мы уже не можем мыслить себе Преображенское братство по-старому, только как некое бесформенное, аморфное и для многих-многих его членов не очень ответственное братство. Не секрет, что большинство членов Преображенского братства почти ни за что не отвечало. Они только поддерживали главную идею Преображенского братства, которая заключалась в том, чтобы поддержать в нашей стране возрождение Церкви, ее духовное обновление, ибо без обновления духа не может быть никакого возрождения: сколько храмов ни открывай, сколько хоров ни организовывай, какие переводы ни делай — все это будет никому не нужно. Нам очень важно это преобразование не только из-за большой численности Преображенского братства — нам важно сделать его более ответственным, более самостоятельным, более, может быть, многообразным. Это требование идет изнутри самой церковной жизни, и нам надо очень хорошо это понять и почувствовать.
Мне много приходится встречаться и говорить с самыми разными людьми и из нашего братства, и не из нашего братства, из других братств Западной Европы, Центральной и Северной Америки, и я вижу, что везде существуют одни и те же проблемы. Мы с вами каким-то чудесным образом умудрились за десять лет выйти на передний край всех реально существующих в Православии проблем. Те проблемы, которые сейчас решаем мы с вами, точно так же остро стоят перед всем мировым Православием. И они также нигде не разрешены. Иногда даже удивительно, что у нас они разрешаются лучше, успешнее, чем где-то еще, хотя еще десять лет назад мы отставали на век, если не на два или три, потому что были, как вы знаете, сильно отброшены назад разными внешними и внутренними обстоятельствами жизни нашей Русской церкви.
Это очень важно, поэтому сейчас к нам приезжают священники и простые люди не только из других областей России, но и из разных стран — для того, чтобы даже не всегда с нами просто поговорить, а просто пожить, ну хоть два-три дня, при Свято-Филаретовском институте или у кого-то из членов Братства. Они не хотят лишь разговаривать, они хотят почувствовать нашу жизнь. Недавно приезжали из Белоруссии, из Финляндии, из Казахстана и других стран. Это были священники, но и миряне не меньше интересуются внутренней жизнью Церкви. И пока, слава Богу, ни один не уехал от нас недовольным. Хотя мы с вами ничего и не делаем, приезжающие к нам люди что-то видят и что-то ощущают, я даже не знаю что. Но их что-то радует. Они говорят, что здесь тепло, а в других местах холодно. Нам это иногда странно слышать, потому что нам издалека кажется, что там потеплее, чем у нас. Но — свидетельства есть свидетельства, особенно людей духовно опытных, и пренебрегать ими мы не можем. Это не повод для какого-то превозношения, гордыни, я об этом даже не говорю, это естественно, каждый из нас это понимает. А если кто-нибудь из нас соблазнится на то, чтобы нести себя перед лицом других как нечто значимое, тот будет далек от всякого братского духа. Я надеюсь, что это ни с кем не случится.
Но что же должно случиться, какой вывод мы должны сделать из сказанного? Вывод один: Господь дал нам служение, и мы не имеем права расточать Божьи дары. Мы не имеем права убегать от лица Божьего «в Фарсис» или еще куда-либо, мы не имеем на это никакого права, если не хотим оказаться «во аде преисподнем» и вопиять уже оттуда. А реальная возможность для этого, конечно, есть, и некоторые наши братья и сестры, увы, уже оказываются в этой черной дыре, что очень страшно.
Нам страшно, когда мы слышим, что кто-то слишком интересуется духовно нетрезвенными вещами. Я уже много раз говорил о всякого рода экстрасенсорике и об учениях, которые во имя собственного здоровья люди ставят во главу угла. Сейчас появилось еще какое-то учение Мэгре, т.е. еще одна обычная языческая вещь, совсем не христианская, хотя и благонамеренная. Очень поверхностная, мало культурная. И такого много… Есть «пророчества» некоей Анастасии и т.д.
Почему я об этом говорю? Потому что какие-то волны такого лжемистического, лжеэкстрасенсорного и лжетеософского плана иногда пробегают и среди части наших братьев и сестер. Увы, это есть. Вот кто-нибудь скажет: «Мне Господь открыл: хочешь выздороветь, так поезжай в такой-то монастырь, закажи кучу молебнов и выкупайся в источнике, — и все будет нормально», и, к сожалению, наши люди бывают подчас к этому очень легкомысленно открыты. Я хотел бы, чтобы наша с вами братская жизнь была такой, чтобы у нас эти вещи не проходили в принципе. Я не хочу вводить в нашем братстве никакой цензуры. Читайте, что хотите. Но только разберитесь, в чем разница между Православием и тем, что вы берете для чтения, будь то инославные христианские книги или книги нехристианские. Вы все можете читать, так же как вы можете куда угодно ходить. Я далек от того, чтобы кому-либо запрещать ходить к католикам, баптистам, буддистам, мусульманам, иудаистам и т.д. Хотите — ходите. Но только приходя в любое место, где есть и другие духи, и другие традиции, которые в наше время не сводятся без остатка к Православию, вы должны очень хорошо знать об этом различии. Тогда ваш приход будет полезен и вам, и другим людям, а вы действительно будете обретать радость духовного познания, и никакого смешения у вас внутри не будет. Но это — ваша внутренняя работа. Братство должно лишь помогать в этом, потому что многие люди плохо различают духи, слишком плохо, и поэтому оказываются жертвами всякого рода полумагических-полуязыческих обрядов, традиций, учений…
Еще раз повторяю: мы с вами пришли ко Христу как к источнику Любви и Свободы, но эта Свобода не есть произвол, и эта Любовь не есть лишь внешний сентиментализм, чего многие ищут и что сами являют под видом любви. Любовью и свободой очень легко злоупотребить, и тогда на первом месте оказываются их подмены, фальшивки, темные двойники. Мы с вами не имеем права на такие ошибки, и чтобы их не было среди новоначальных или не очень разумных людей, не очень духовно внимательных и осторожных, не очень трезвенных, нам нужна интенсивная братская жизнь, не менее интенсивная, чем жизнь общинная или жизнь приходская, или образовательная, миссионерская и т.д. Ведь когда что-то одно из этого умаляется, умаляется и другое.
Вот недавно прошли очередные «открытые встречи», целый цикл. Мы снимали огромный зал для того, чтобы помочь людям, стремящимся ко Христу, прийти в Церковь, к полноте церковной Традиции. Три недели подряд проходили эти встречи, но набрали мы всего немного более 60 человек! Я, конечно, не мог ожидать, что будет снова как когда-то, в начале девяностых годов, когда на такие встречи приходили тысячи людей. Время изменилось, и это зависит не только от нас. И все-таки меня удивила эта цифра, потому что я знаю, что интересующихся и желающих воцерковиться хотя бы просто в той среде людей, которые образуют наше братство, в Москве больше. Безусловно, больше! Значит, мы с вами, ослабив общинную и братскую жизнь, ослабили и миссионерскую деятельность, и катехизационную. Многие стараются привести людей в Церковь побыстрее, забыв о тех печальных результатах, к которым приводит это «побыстрее», чем иногда буквально губим людей.
Постараемся же, чтобы наша предстоящая встреча носила, как и прежде, характер открытого, откровенного разговора. Не хотелось бы болтовни, не хотелось бы пустой потери времени, не хотелось бы пустопорожних споров. Хотелось бы напряженной духовной работы, напряженного духовного поиска, пусть даже и при каких-то частных разногласиях. Нам с вами бояться их не приходится.
12 февраля 2000
