Господь еще только готовит нас к полноценной христианской жизни
Проповедь
23 мин.
Слово покаянноеИз проповедей после вечерней молитвы
Исповедуемся Господу Богу нашему и Творцу, во Святой Троице поклоняемому, Отцу и Сыну, и Святому Духу во всех своих согрешениях, которые мы соделали после прошлой исповеди. Каемся и ни в чем себя не оправдываем. Прости нам, Господи, все наши грехи вольные и невольные! Прости за то, что мы не можем найти для себя лучшего пути — царского пути: часто даже в пост мы держимся за какие-то крайности, не умеем соблюдать во всем меру. Мы не умеем быть смиренными, умеренными, воздержанными, не иметь претензий ни к внешним, ни к близким.
Прости нас, Господи, за наши обиды, за наше непонимание друг друга, за то, что часто бываем невнимательны, за то, что бываем недостаточно сосредоточены: одно слово слышим, два — пропускаем мимо; за то, что с трудом можем продвигаться вперед по тому узкому пути, который Господь нам дает в нашей христианской жизни. Прости нас, Господи!
Мы с удовольствием механически повторяем слова, формулы, формы жизни, в то время как Господь хочет, чтобы мы всегда жили по-новому, чтобы наша жизнь обновлялась под действием Святого Духа. Прости нас, Господи, за то, что мы бываем закрыты к этому Его действию, что часто и судим не по духу, а лишь по внешней форме: или по словам, или по букве. Прости нас, Господи!
Часто бываем инерционны в своих суждениях: сегодня — как вчера, завтра — как сегодня, и все. Да, нужна традиция, нужна преемственность, но должно быть и возрастание, духовное возрастание, как мы это видим на лучших образцах христианской традиции и церковной культуры.
Прости нас, Господи, за то, что боимся всяких трудностей, ибо не умеем признавать трудности самого нашего христианского пути. Часто нам хочется всего сразу, мы не умеем постепенно двигаться к своей цели, как бы заранее видеть эту цель и при этом рассчитывать свои силы, зная, что Господь наш никому не дает искушений сверх сил, — только бы мы сами не искушали себя и других сверх сил. Прости нас, Господи!
Нам хочется всего сразу, в один миг, — и в отношениях с теми, кого мы любим или кто нас любит, и в отношении церкви, и в отношении братства, и в отношении своей общины. Хотя мы оправдываем свои недостатки, зная трудность наших обстоятельств, мы совершенно не готовы делать то же самое по отношению к другим. Прости нас, Господи!
Нам нужно научиться быть простыми, т.е. прямыми, пред Богом, как голуби, и нужно уметь быть мудрыми, как змии. У нас же по-прежнему часто бывают крайности: или одно, или другое; или сплошные компромиссы, или уж такая бескомпромиссность, что ни о какой мудрости просто не может быть и речи. Прости нас, Господи!
Прости нас, Господи, за недостаток милосердия, за то, что иногда мы видим страдающих людей, но при этом не желаем им помочь, думая, что это не наше дело, что это должен делать всегда кто-то иной, но только не мы! Мы как бы не берем свою жизнь на себя, мы все время пытаемся «спихнуть» ее на плечи других. Прости нас, Господи! А я уже не однажды напоминал вам замечательные слова из Дидахи, «Учения двенадцати апостолов», христианского памятника начала II века, о том, что строго будет судиться тот, кто свое дело перекладывает на другого. Прости нас, Господи, ведь мы это делаем не только в трудных случаях нашей жизни, но даже в житейских вещах, даже в домашних или в рабочих, должностных делах, или на учебе. И даже в дружеских отношениях, в простых общинных или братских отношениях мы все время делаем то же самое! То нам кажется, что все для нас и за нас должен делать духовник, то нам кажется, что все должен делать наш староста или глава общины, или какой-нибудь очередной наш председатель, или еще кто-то, или еще кто-то. Все время кто-то что-то должен делать. А где мы? А что мы спрашиваем с себя? Почему мы не судим в первую очередь о себе и себя? Прости нас, Господи!
Прости нас, Господи, за наше неблагоразумие. Ведь мало быть просто разумным, нам надо быть именно благо-разумными. Это благо-разумие не означает никакого духовного мещанства, не означает чего-то серенького и средненького. Срединный, царский путь — это не просто что-то среднеарифметическое, это всегда некий синтез, это как раз возможность уйти от обеих крайностей. Господь ведет нас царским путем, и это напряженный путь, узкий путь, но путь, не терпящий нетрезвенности.
Прости нас, Господи, за то, что мы все время чего-то и кого-то боимся, все время кому-то слишком не доверяем, причем независимо от того, каков этот человек, хорош он или плох, каким он был вчера, каков он сегодня, каким он хочет и может быть завтра. Прости нас, Господи!
Мы все время как бы ищем для себя определенное количество друзей, часто делая это неразумно, иногда при этом доверяя тем, кому как раз совсем и не нужно доверять, и определенное количество недругов, при этом не доверяя тем, которые, может быть, очень непохожи на нас по характеру, по многим формам выражения своего опыта, но которым, наоборот, можно и нужно доверять, может быть, именно потому, что они совсем другие, что они для нас непривычны и даже нам где-то неудобны. Мы же часто бываем раздражены на таковых, мы часто бываем даже озлоблены, обижены на них. Прости нас, Господи!
Опять, опять надо говорить о том, что всякий, кто легко обижается, тот очень легко и обижает. Тот, кто легко впадает в уныние, очень легко впадает и в гордость, и в осуждение, и в духовную и душевную агрессию. Прости нас, Господи, ведь все это так часто бывает с нами!
Иногда мы завидуем, хотя знаем, что зависть — страшная вещь, как и клевета. А иногда мы придумываем какие-то вещи, связанные с другими людьми, которые, может быть, и нельзя назвать напрямую клеветой (не дай Бог никому даже в малой степени иметь этот грех, ибо он ничем не лучше, чем прелюбодеяние и убийство!), но тем не менее, мы иногда приближаемся к ней, — иногда в мыслях, иногда в мечтах, иногда в своих неразумных реакциях на других людей. Прости нас, Господи!
Мы не любим, когда нас критикуют, мы не любим, когда нам говорят правду. Есть среди нас люди, которым вообще нельзя сказать правду! Попробуй-ка, скажи! — Человек бывает к этому настолько не готов, он настолько не может слышать правды, что ему нужно так ее сказать, так ее обставить, столько вокруг предохраняющих сооружений соорудить лишь для того, чтобы сказать ему полслова правды, что для этого требуется напряжение всех сил! Правда его убивает, подавляет, раздражает, озлобляет, ибо представляется ему агрессией зла! Это значит, что такой человек живет в совершенно иллюзорном мире придуманных им же фантазий о себе и о других, обо всем. Прости нас, Господи!
С другой стороны, мы не умеем ограждать себя от действительного зла. А надо уметь ограждать себя и других от зла, ведь зло — это агрессивная среда. Вот попробуйте-ка в какую-нибудь кислоту или щелочь поместить как лакмусовую бумажку не то что свой пальчик, а просто локон своих волос. Вы сразу увидите, какая будет реакция. Вот так и зло: иногда оно бывает в такой концентрации, что становится подобным этой щелочной или кислой среде, которая уничтожает все живое. А мы иногда, легкомысленно обобщая, думаем: ну, все же люди, все человеки, все в меру плохие и хорошие, или: вот, тот или иной человек, он же искренне говорит. И нам кажется, что этого достаточно. Прости нас, Господи, ведь искренним можно быть и во зле! Неужели мы этого не знаем? Конечно, люди чаще всего прикрывают зло какими-то добрыми словами и формами жизни, это верно, но иногда они бывают циничны сами с собою и делают зло открыто. Но как бы оно ни делалось, нам нужно уметь ограждаться от него, ограждаться не тем, что мы повернемся спиной ко всему миру, который весь во зле лежит, а тем, что мы научимся отличать зло, с которым всегда надо бороться, от злого, которому противиться не надо. Не в том смысле, что дать ему возможность делать все, что угодно, т.е. творить зло, а в том смысле, что мы должны понять, что человек, всякий человек, призван Богом ко спасению, к исправлению, и нужно подумать, как ему помочь.
А ведь ко всякому человеку есть тропинка, всегда есть какая-то дорожка к его доброму сердцу. Да, иногда ее бывает очень трудно, очень сложно найти, но ко всякому человеку такая тропинка есть! Да, иногда мы не имеем сил пройти по столь узкому пути, это верно, иногда мы вынуждены отказываться от общения со злыми людьми, потому что мы не можем бороться с их злом, но мы должны понимать: это — наша немощь, наш недостаток. Мы должны научиться молиться друг за друга, уметь как бы вымаливать других у Бога, чтобы уберечь от воздействия зла, уметь помогать другим в их борьбе со злом. Мы же очень часто этого не делаем. Прости нас, Господи, мы очень часто бываем только «за себя». Нам кажется, что нам хватает своего, — и все. Но это не так, и если мы не будем помогать другим в их борьбе со злом, то и сами никогда зло в себе не победим, потому что в одиночку никто никогда зла не побеждал, никогда! Здесь можно чего-то достичь на поверхностном уровне, но не более.
Вот в этот пост дай нам Бог все это понять. Дай нам Бог почувствовать, что наш пост должен быть церковным не только в его соотношении к просвещаемым и оглашаемым или откровенно искушаемым, но и в соотношении со всем, что мы делаем: в церкви и дома, в общинах и в братствах, где угодно — с друзьями, на работе, в любом месте; пост ко всему имеет отношение. Может быть, это и не совсем правильно с точки зрения этимологии, но как вы знаете, для русского уха слово «пост» ассоциируется со стоянием «на посту». В других языках, насколько я знаю, такой связи нет, а вот в русском, слава Богу, есть. Это похоже на то, как, знаете, в Евангелии в одном месте Христос назван Назореем, потому что Он родился в Назарете. Этимологически между этими понятиями тоже никакой связи нет, но это созвучно, близко, и потому оказалось плодотворно, как часто и бывает в поэтических текстах. Вот так и здесь. Пусть же для нас сейчас пост будет таким «стоянием на посту», а может быть, и не только стоянием. Ведь иногда «на посту» надо уметь, так сказать, жить и двигаться, а не только стоять. Это труднее, это значительно труднее, но боюсь, что это как раз уже наш с вами случай. Мы должны научиться двигаться, будучи «на посту», мы не можем только стоять.
Вот, дай нам Бог сил для этого, и дай нам Бог силу покаяния, чтобы исправлять все то, что нами еще не исправлено. Мы очень хорошо знаем, что в нашей жизни очень много таких мыслей, слов и дел, которые, если говорить очень строго, просто не имеют права на существование и требуют исправления! И это так, даже если иметь в виду только то, что мы делаем, а что же говорить о том, что мы еще должны были бы делать, но не делаем? Это вообще бездна! А ведь это делать — наш долг, ведь мы обещали это Богу, давая обеты Крещения, т.е. отрекаясь от сатаны, отвергаясь всякого действия дьявольского и сочетаясь со Христом, из чего вытекало определенное качество жизни. Но мы эти обеты Крещения часто забываем.
Иногда человек, даже будучи христианином, не знает, что ему делать. Есть люди, которые говорят: у меня есть свое братство, а зачем мне еще община? Или: у меня есть своя община или группа, так зачем мне еще какое-то братство? Или говорят: вот, у меня есть своя семья по плоти, а зачем мне еще духовная семья? Такие люди как бы разрывают свою жизнь на духовные части и думают, что кусочка жизни им хватит. Не хватит, точно не хватит! Те, кто не видит, не воспринимает всесторонне свою христианскую жизнь, тот обязательно сорвется, и сорвется очень крепко. Мы с этим часто сталкиваемся, и не то беда, что мы с этим сталкиваемся, ибо все когда-то с чего-то начинают, беда в том, что я, например, ни разу не слышал разумных ответов на такие измышления. Я ведь жду от вас этих ответов. Вы сами должны друг другу пояснить, почему вот так хорошо, а так плохо; не просто говорить: нужно так, потому что о. Георгий так сказал или еще кто-то, или совет какой-нибудь постановил. Вы должны понимать суть современной церковной жизни, вы с вами должны понимать, почему жить лучше так, а не иначе.
У нас с вами очень простая жизнь. Почему? Да потому, что она у нас по сути безальтернативна. Человеку ведь, знаете, тяжелее всего выбирать. Вот когда в христианской жизни есть два или три равнозначных варианта, тогда очень трудно спрашивать с человека правильный выбор, ибо тогда ему нужно включать уже свою интуицию, благодатный пророческий дар. У нас же не такая ситуация, она у нас значительно проще. На сегодняшний день у нас нет выбора: жить и действовать так или иначе, потому что то, что открыл нам сегодня Господь, — это для нас единственный путь нормальной церковной жизни. Каким бы трудным он ни был, остался он один!
Я думаю, все вы это хорошо знаете, потому что перед вашими глазами прошло много людей, которые пытались искать альтернативу и шли другими путями. Что же с ними? Где сейчас они, эти люди? Вспомните их — тех, кто с вами вместе оглашался, кто ходил когда-то с вами в храмы. Вот, например, недавно я смотрел видеокассеты, которые у нас здесь имеются, с моими проповедями. Мне было очень интересно, потому что записаны были проповеди в разных храмах, начиная с 1989 года, еще с храма в Электроуглях. Я смотрел, и мне было очень интересно снова увидеть эти храмы и, главное, лица братьев и сестер. Естественно, каждый миг я задавался вопросом: а где сейчас вот этот человек, а где вот этот, а что вот с этим, а почему нет этого?
На меня это произвело огромное впечатление, друзья мои! Я подумал: посмотрите, как мы живем, ведь фактически у нас есть как бы одна-единственная маленькая спасительная лодка. Вот поместил нас Господь в этот новый ковчег (я не буду продолжать эту ассоциацию: вы понимаете, почему, ведь вы знаете, кто был в ковчеге), и у нас другого выхода нет! Вот пришло время, когда по грехам нашим и отцов наших отверзлись хляби небесные, и все то, что должно было на нашей земле цвести и плодоносить, залило грязной водой. И у нас не осталось другого выхода. Хочешь из общего нашего ковчега убежать? — Беги, только что с тобой будет? Меня потрясло то, что на этих пленках я увидел, что практически ни о ком из тех людей, которых уже нет сейчас с нами в Братстве, ни о ком из них не скажешь: слава Богу, у него все хорошо, пусть он и пошел по другому пути! Ни об одном! А ведь это много людей! Мне даже стало немного страшно, я вам скажу, потому что я-то привык думать по-другому: вот мы так идем, а ты, если хочешь по-другому, — пожалуйста, иди по-другому. Ну, как у апостола Павла, помните, говорится: бегите все, но один получит венец, а другие хоть и проиграют, но вреда-то особого сами от этого не понесут. Боюсь, что Господь устроил немного иначе, не так, как нам бы по прекраснодушию хотелось: хочешь — живи так, хочешь — сяк. Господь дал нам силу быть в этом ковчеге, жить в нем, жить общей его духовной жизнью фактически безальтернативно. Но как мы с вами пользуемся этими дарами? Я думаю, что мы, действительно, могли бы быть закваской в нашей церкви — без всякого превозношения над другими, без всякого ложного элитизма, без всяких крайностей, без всего негативного — нормальной закваской, как этому положено быть, как это всегда было в веках, когда Господь то там, то здесь эту закваску Царства Небесного как бы раскладывал, раскидывал. В истории много раз так было, мы далеко не единственный пример в этом роде. Вот Господь дал нам такую возможность, а что мы с этим делаем? Мы даже не каемся в том, что теряем дары Божии, в том, что не приносим соответствующих плодов, а только пользуемся тем, что нам дано свыше. Нам все дано для того, чтобы мы умножали свой талант, а мы его проедаем, в духовном смысле, конечно.
Не знаю, понятно ли я говорю, но понимаете, меня это очень беспокоит. Мне кажется, что как раз постом об этом надо думать, ибо мы, может быть, не способны думать об этом постоянно. Это, действительно, слишком большая нагрузка, а у нас много других забот и хлопот, у нас есть немощи, в конце концов, мы далеко не безгрешные люди. Тогда хотя бы постом об этом надо подумать. Потому что христианский пост — это прежде всего знамение милосердия и проверки своего пути: так ли ты идешь, или ты где-то немного сбился, или ты сбился уже сильно, и что же тебе делать дальше?
Вот поэтому, дорогие братья и сестры, давайте молиться Богу о том, чтобы нам с этого пути никогда не сбиваться. Ведь сейчас перед нами снова трудный период, и мы снова не знаем, что будет завтра. Я вот, например, даже знаю, где завтра буду причащаться, — вплоть до таких, кажется, простейших вещей доходит дело, и я думаю, что все это не случайно. Понимаете, нам нужно очень хорошо осознать, что хотя первый важнейший шаг по разрешению нашей ситуации сделан, но осталось сделать еще очень много. Прежде всего мы должны понять, что поныне есть много сил и конкретных людей, принципиально и сознательно незаинтересованных в том, чтобы вы были в церкви, более того, заинтересованных в обратном, в том, чтобы вас в ней не было, никого. Нет, конечно, по отдельности — пожалуйста, но чтобы «двое или трое» собрались вместе во имя Христа — это уже нельзя. Они заинтересованы по разным причинам в том, чтобы вас не было именно как братства, вас как общины, вас как группы и т.д. Мы же часто эти вещи недооцениваем, нам кажется, что все должно быть хотя бы на уровне здравого смысла, если уж не на уровне смысла духовного. Но жизнь иногда бывает хуже, и мы с вами должны это понимать, понимать, что борьба сейчас идет у нас духовная, и именно с теми силами, которые хотят сначала оторвать меня от вас и вас от меня, потом, например, братское мирянское движение от общинного, потом расколоть группы, общины и братства, и т.д., и т.д. Это совершенно сознательная деятельность многих людей, которых иногда можно даже как бы понять, ибо это не всегда какие-то злонамеренные люди. Иногда это просто люди боящиеся и поэтому думающие: а вдруг мы сделаем что-нибудь плохое, а вдруг у них с нами будут неприятности, а вдруг нас потянет на какое-то сектантство или экстремизм, а вдруг еще что-нибудь: таких «а вдруг» у них может быть бесконечное множество. Но есть, конечно, и просто злонамеренные люди, которые все прекрасно понимают, у которых нет этих «а вдруг», которые, как один известный вам персонаж, нам открыто говорят: «Вы победите, но мы будем бороться с вами до конца, до смерти» (это нам было сказано еще в 1994 г. при исходе из Сретенского монастыря).
Вот, дорогие братья и сестры, все это имеет отношение к покаянию. Мы не можем сейчас взять и собраться всем Братством, просто не можем, и не только потому, что негде, но этого и не надо. С другой стороны, мы не можем и потерять друг друга, ибо для нас это было бы равнозначно потере Церкви, а потеря Церкви равнозначна для нас потере Божьей благодати, Бога. Потому что не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит
. Помните эти слова из Первого послания апостола Иоанна?
Итак, у нас с вами все как бы ясно и просто, только мы сами часто бываем не на нужном уровне, к тому же мы теряем много сил и времени впустую. Будем же каяться в этом, потому что и без того времени у нас мало и сил у нас мало. Мы очень малы, и поэтому мы должны опираться на благодать Божию и на все живое, что есть в нашей реальной церковной традиции. Этих живых сил много, но мы иногда их не видим, мы иногда проходим мимо них, мы иногда ими даже как бы пренебрегаем. Прости нас, Господи! Ибо мы иногда плохо знаем традицию нашей церкви, даже традицию вчерашнего дня, начала XX века, как и традицию новомучеников, исповедников или лучших богословов и мыслителей нашего времени. Мы часто здесь даже не даем себе труда подумать, потрудиться, посидеть, может быть, покорпеть, может быть, кого-то спросить, может быть, с кем-то собраться и разобрать их наследие и их труды, подумать. Слава Богу, я не могу сказать, что мы здесь ничего не делаем, но я очень боюсь, что мы делаем все слишком медленно, не в том темпе, в каком идет жизнь, мы от нее как бы немного отстаем, ибо жизнь меняется значительно быстрее.
Многие, особенно те, кто в Братстве уже давно, часто живут старыми воспоминаниями. Вот таким людям скажу сразу: не забывайте слов апостола Павла. Помните, он однажды сказал: Забывая прежнее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе
. Вот и всем нам нужно научиться прежнее, даже очень хорошее прежнее, иногда как бы забывать, — для того чтобы это не было для нас таким как бы жерновом на шее, таким якорем, который не дал бы нам возможности двигаться вперед, потому что Господь еще только готовит нас к полноценной христианской жизни. Мы еще только начали ее прозревать, она лишь приоткрывается нам.
Поэтому покаяние нам нужно в первую очередь для того, чтобы укрепиться в вере в Бога и в человека, в вере в Церковь, в мир Божий, чтобы укрепиться в том делании, которое Господь нам предлагает. Мы все немощны, мы все имеем много «но», мы все имеем в жизни такие обстоятельства, которыми можем прикрыться и сказать как бы честно, не лукавя: «Я не могу делать ни того, ни другого, потому что у меня то-то, то-то и то-то». Эти аргументы есть у всех, у каждого, но если мы пойдем по этому пути, то все, нас завтра же не будет, и те люди, которые подчас субъективно, может быть, совсем и не плохи, но объективно действуют против Церкви, окажутся победителями, и отвечать за это будем мы!
Прости нас, Господи, и помоги нам, Господи, чтобы такого не случилось, чтобы мы ничего не потеряли из данного нам Богом и Церковью, чтобы дары Божьи можно было умножать, не впадая при этом ни в какие страсти, ни в какую гордость, ни во что из того, что не войдет в Царство Небесное!
Аминь.
25 марта 2000
