В чем смысл нашего покаяния
Проповедь
17 мин.
Слово покаянное 24 июля 1999 г.Из проповедей после вечерней молитвы
Каемся пред Господом нашим, Творцом, во Святой Троице поклоняемом, перед Святой Церковью и друг перед другом во всех грехах наших, соделанных вольно или невольно после прошлой исповеди. Каемся прежде всего в том, что нередко повторяем свои грехи, даже после покаяния, нередко не исправляемся и даже не очень этого желаем, как будто бы мы уже привыкли к определенному образу жизни и думаем только о крайностях, о тех грехах, из-за которых можем остаться без причастия, а все остальное не так важно. Мы как будто забыли самое главное, что сказал нам Христос: Блаженны нищие Духом, ибо их есть Царствие Небесное
, и будьте совершенны, как Отец ваш Небесный
. И еще: Будьте святы, как Я свят
, — говорит Господь. Как будто эти важнейшие призывы слова Божьего мы забыли и не только не прилагаем их к себе, но и просто игнорируем. Как будто мы забыли о том, что нам нужно постоянное движение к Богу, постоянное продвижение по пути Христову, даже если этот путь сужается, даже если он становится менее удобным, менее комфортабельным, даже если он становится для нас иногда трудным, а иногда мучительным. Нам часто хочется сидеть сразу на всех стульях. Прости нас, Господи!
Нам хочется иметь все удовольствия этого мира: спокойствие, довольство, здоровье, всяческое благополучие и счастье — такое, к которому стремятся люди мира сего, — и в то же время пойти спокойно в Царство Небесное, чтобы встретил нас с распростертыми объятиями Отец наш, Бог. Конечно, теоретически мы хорошо знаем, что так нельзя, что наше спасение и, тем более, преображение — это подвиг, а значит, всегда риск, что это всегда служение, а значит, всегда жертва. Жертва не чьим-то достоянием или чьими-то силами и временем, и средствами, а собой и своим. Мы это знаем, однако мы часто из этого никаких выводов не делаем. Прости нас, Господи!
Мы часто становимся похожи на номинальных христиан и часто сравниваем себя именно с такими номинальными христианами: если то-то и то-то «можно» делать всем христианам, т.е. если за это никого не отлучают от церкви, от причастия, то значит, можно и нам! Если люди, называющие себя православными, часто ищут индивидуального спасения и в своей духовной жизни думают только о себе и совсем не заботятся ни о Церкви, ни о Божьем мире, ни о ком вообще, то и нам будто бы так можно! При этом мы забываем даже то, что кому больше дано, с того больше спрашивается, а всем нам априори дано больше уже хотя бы потому, что мы все имели возможность пройти оглашение, уже не говоря обо всем остальном. Нам априори дано больше, но спрашивать с себя больше мы не умеем и не хотим. Прости нас, Господи!
Мы так же, как все, расслабляемся, мы так же предаемся сладострастию, мы так же хотим жить в свое удовольствие — все, как у всех. Прости нас, Господи!
Мы не умеем преодолевать препятствия на нашем пути, нам кажется, что это ни к чему, и если уж препятствие перед нами встало, значит надо искать другой путь и им идти. Прости нас, Господи!
Мы знаем, что путь крестный есть путь узкий и тернистый, и значит, наполненный препятствиями и проблемами, и неудобствами. Мы носим на персях своих крест, но забываем, что такое Голгофа для каждого человека, что нам крест дан не для украшения. Хорошо бы сейчас все христиане, подлинные христиане, носили, как в древности, крест поверх одежды: и для того, чтобы свидетельствовать неверующим, и для того, чтобы крест выполнял свою функцию напоминания нам о крестном пути, по которому должен идти христианин, — ведь ради этого мы носим этот знак и это знамение нашего спасения! Мы же, если даже выставляем наш нательный крест напоказ, то только постольку, поскольку он хорошо подходит к нашему платью или вообще хорошо смотрится. Прости нас, Господи! Иногда мы относимся к нему суеверно, как к языческому оберегу, спасающему от всех бед и несчастий просто в силу своего физического присутствия. Мы не умеем ценить святыню Божию, прежде всего святыню живого человека, живой души человеческой, которая, да, часто бывает больной, бывает искалеченной жизнью, бывает такой, такой и такой, но настоящая беда не в этом, а в том, что мы не умеем видеть за всеми этими искажениями самое главное, не умеем возрождать чистоту и красоту этой святыни. Прости нас, Господи!
Ведь для того, чтобы возродить чистоту и красоту, надо поработать. Вот вчера был прекрасный сюжет по телевидению, и я был поражен, потому что я об этом много думал, но никогда сам этого не видел. Показали как одна женщина, доцент университета, дочь известного академика, каждое утро, особенно во время своего отпуска, выходит из дома с большим мешком и собирает всю грязь, которая ей попадается, и как она, каждый день выносит 20 кг этой грязи. И был хороший комментарий: все, увидев грязь на улице, в лесу или еще где-то, готовы писать хоть президенту, но никто сам не возьмет этот мешочек и ничего не вынесет. И на меня это произвело впечатление, потому что мы, действительно, задыхаемся от грязи, которая вокруг нас: и физическая грязь, и не физическая — душевная и духовная, и мы все время возмущаемся ею, благородно возмущаемся: как это так много в нашей жизни грязи?! И люди утопают в этой грязи, но чтобы взять и вытащить ее своими руками, таковых очень мало. Конечно, кому хочется в грязи-то копаться, лучше повозмущаться и пойти дальше, а лучше еще и самому что-нибудь добавить, пока никто не видит, — бросить какую-нибудь обертку от мороженого или от конфеты, а иногда чего и похуже. И это не считается грехом! Но, дорогие братья и сестры, ведь как мы ведем себя во внешней жизни, так же мы ведем и во внутренней жизни. Мы так же часто возмущаемся, что у того-то и у того-то в жизни что-то не так, и видим эту грязь (а у некоторых она, действительно, к сожалению накапливается из года в год, если человек не умеет каяться и жить по-христиански), и вот возмущаться-то мы возмущаемся, а взять и, преодолев какие-то обычные человеческие свойства, иногда брезгливости, иногда какого-то отвращения (да, человеку свойственно относиться неприязненно ко всякой грязи, и это нормально), сделать так, чтобы было чище и в нашей жизни, и в жизни других. И эту грязь, эти Авгиевы конюшни, надо разгребать везде: и в общении, и в семье, и на улице, и в обществе, и в церкви, и в собственной душе, и в собственном сердце. А что мы делаем для этого? Вместо этого мы доводим себя до такого состояния, когда уже дышать невозможно, когда мы уже впадаем в какой-то столбняк от этой грязи, когда уже двинуться невозможно: куда ни двинешься, везде плохо пахнет, везде стоит вонь, как на помойке, как в конюшне. Известно, что грехи плохо пахнут, как и нечисто нажитые деньги пахнут плохо.
Нам очень важно такие вещи не упускать из виду. Нам очень важно вспомнить, что мы христиане и что мы должны вывозить эту грязь даже тогда, когда обязанность эта, в том или ином случае, принадлежит или государству, или обществу, или какой-нибудь организации, или церкви как институции и т.д. Если что-то где-то не работает, если что-то не делается, то заводить эту машину должны мы, дорогие братья и сестры, при том, что нас никто не освобождает от наших остальных обязанностей — опять-таки, ни дома, ни на работе, ни в церкви, ни на улице, нигде. Мы должны делать всё, как и все, и плюс к этому еще вывозить грязь. Если мы этого не делаем, если мы только ругаемся, если мы только возмущаемся, то, как говорится, грош нам цена в базарный день как христианам. Мы становимся хуже неверующих, которые этой грязи часто не видят, не замечают, поскольку для них это норма жизни, которые творят всякую нечистоту с ненасытимостью
, как сказано в Священном писании. Так что каяться нам нужно, действительно, каждый день. Вот кто сколько грязи вывез за день — своей и чужой, по обязанности и не по обязанности, вот по этому мы и будем, наверное, оцениваться в нашей жизни. Очищать может слово, очищать может молитва, очищать может благое молчание, очищать может обличение, очищать может физический труд, но в любом случае очищает благодать, Любовь, Свобода, Дух Божий.
Я повторяю, Господь часто действует через людей и через наши самые простые физические действия. Когда мы говорим о Духе Божьем, мы должны всегда помнить, что Он являет Себя и в немощах, а значит, и в самых простых житейских вещах. Не случайно говорит нам Писание, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов
(Иак 5: 20), т.е. очистится сам и очистит другого.
Мы с вами говорили уже не однажды, что чистота и святость в христианстве — это одно и то же: все, что освящает, то и очищает, все, что приводит к Богу, делает совместимым — с благом, с благодатью — из несовместимого, то очищает. Мы же очень часто и сами загрязняемся, и других загрязняем, а иногда и злимся, если кто-то не хочет быть таким же сереньким и грязненьким, как мы: «Нет, ты признайся, что ты такой же грязный, ведь это тебе только кажется по гордости твоей, что ты где-то очистился». Ну, вы же помните известные слова друзей Иова: «Если ты терпишь невзгоды в жизни, значит, по делом тебе». Так и мы готовы часто рассуждать, и мы готовы даже накликать беду на другого: «Ах, ты такой-сякой нехороший, вот чтоб тебе было то-то, то-то и то-то». Мы иногда даже злорадствуем, т.е. радуемся злу, (прости нас, Господи!), как будто христианину приносит радость не добро, не любовь, а зло и нечистота! Все в мире имеет темного, т.е. грязного двойника, всё: нет ни одной вещи — физической, душевной, духовной — ни одной, которая не имела бы такого двойника. Мы это должны помнить и даже когда мы говорим о вере, даже когда мы говорим о любви, даже когда мы говорим о Боге, мы должны знать, что где-то прячется их темный, нечистый двойник. Вера превращается в суеверие или в фанатизм, любовь в прелюбодеяние или любодеяние, да и Святой Бог, нет-нет, да и превращается у людей в идола, в грязного божка. Поэтому нам нужно испытывать духи, дорогие братья и сестры, а чтобы испытывать духи, надо иметь как бы некий эталон для этого испытания. Но нельзя пользоваться этим эталоном, нельзя его иметь, если сам ты не можешь очистить свою жизнь, свое сердце, свою душу, свое тело. А без такого различения мы далеко не уйдем. Ну, пока мы духовно маленькие, нас, как говорится, старшие братья поправят. А потом что? Да и не можем мы с собой везде и всюду в жизни в кармане носить старших братьев, мы не можем даже Священное писание и святых отцов везде и всюду носить в кармане.
Прости нас, Господи, за наше неразумие, за то, что мы часто теряем важнейшее, сохраняя маловажное, что часто не отличаем подлинник от подделки. Прости нас, Господи, за наше равнодушие к грязи и за наши дурные привычки.
Я не буду перечислять сейчас множество грехов, которые мы обычно перечисляем, — вы их все знаете. Здесь собрались сегодня практически только те, кто уже не один и не два раза был на наших общих исповедях или читал соответствующие напечатанные тексты, поэтому не стоит этого делать, все равно всего не перечислишь. У каждого есть совесть, которая подскажет, что самое главное было в жизни из того, что мешает Богу действовать в нас и через нас. Каждый знает свои грехи и согрешения, свои страсти, свои дурные привязанности. Каждый их знает, а себя не обманешь, Бога не обманешь, совесть не обманешь. Людей обмануть можно, только что это даёт?
Мы часто не можем подняться выше законнического христианства, т.е. христианства мирского. Для нас, христиан, законничество — это дух мира сего в нашей вере и в нашей жизни. Мы готовы выполнять какие-то правила: правила поведения, правила церковной жизни, какой-то минимальный набор правил на богослужениях, дома, где-то еще, но мы не готовы жить на Небесах, мы не готовы ходить по водам, мы не готовы повелевать горами, мы не готовы различать знамения Небес, как будто нас это не касается, нас это даже не волнует, как будто в этих внешних правилах и заключается наша христианская жизнь, как будто за них умер наш Господь! Нет, дорогие братья и сестры, не за них Он умер! Все правила хороши, когда они подправляют нас на благодатном пути, чтобы мы случайно не упали в какой-то кювет, не сбились направо или налево, но они хороши только тогда, когда есть этот путь, и они ничего не дают тому, кто этот путь потерял, кто с него сбился.
Счастливы те, кто был в паломничестве, ведь там было так хорошо видно друг друга, а значит, и себя. Кто хотел, тот видел. Ну, естественно, если человек не хочет, то тут и паломничество не поможет, но там было особенно хорошо все видно. Только жаль, что в паломничестве было меньше половины нашего братства, большая половина осталась дома. Да и паломничество, конечно, не панацея от всех бед. Будем же делать выводы, дорогие братья и сестры, и будем каяться не для проформы, не «ради галочки», а потому что без этого покаяния наша духовная жизнь начаться не может, она останется вот этим мелким копошением вокруг небольшого набора малозначащих правил.
Вы скажете, что уже многие века христиане живут так. Да, это так, да, за редким исключением настоящих Божьих святых, это правда. Да, сложилась уже целая традиция околоцерковной жизни, которая считает себя главной в церкви: «Никому, — говорит она христианам, — не нужна ваша церковная жизнь, живите около Церкви, пристраивайтесь и хватит с вас, потому что если вы будете жить церковно, то это будет кому-то неудобно, это кого-то будет ранить, кого-то обличать. Не дай Бог, люди подумают, что вот вы — хорошие, и значит, они-то плохие. Так нельзя, это гордыня». И, к сожалению, многие люди поддаются на такого рода слова. Мы с вами их тоже не однажды слышали в нашей жизни — прямо, всерьез и, к сожалению, высказываемые на достаточно высоком уровне: «Никому не нужна ваша церковная жизнь, достаточно с вас околоцерковной», т.е. вот этого убогого исполнения убогих правил.
Так учат в семинариях, в академиях, в монастырях, на приходах, в епархиях, так учат жить христиан, и хотя Господь, действительно, нет-нет, да и выведет из этого рабства тлению то одного, то другого святого, то обрушит на наши головы вихрь гонений, чтобы мы встрепенулись и вспомнили, кто мы такие, большинство христиан по-прежнему продолжает спать или копошиться около Церкви. А где они, если они не в Церкви? — Я думаю, вы догадываетесь. Там, где нет Света Божьего, там, где кончается Мир Божий, т.е. пусть на самом краешке, на самой границе с раем, но в аду.
Вот в этом вся суть, в этом смысл нашего покаяния. Мне иногда кажется, что достаточно самому себе напоминать об этом каждый раз, когда идешь на Евхаристию, и хватит, и действительно ничего больше не надо, не нужно отдельных исповедей, не нужно ничего другого, потому что в этом именно вся суть. Это тот мотор, который может нас привести к покаянию и, главное, к плодам, достойным покаяния. Все остальное — суета.
Да, бывают редкие исключения: бывают трудные, запутанные ситуации, бывают смертные грехи, и тогда, действительно, нужно идти и на себя не надеяться, потому что уже слишком далеко зашло дело и необходима помощь других — священника, кого-то еще, старца или не старца. Но это — единичные случаи. Слава Богу, во всех остальных случаях мы сами должны знать, как и в чем каяться. Мы сами на себя должны брать ответственность за исправление жизни, за то, чтобы она была христианской, просто христианской, без всяких прикрас, без всякой ложной романтики.
Пусть же Господь нам поможет не забывать о самом важном, пусть Он поможет нам жить в таком покаянии, в таком очищении, в таком служении, жить в Церкви, а не около Церкви, жить благодатью, а не набором тех или иных, пусть и церковных правил или канонов, или чинов!
Будем просить у Бога прощения за то, что мы еще так далеки от естественной нормы христианской церковной жизни. Будем благодарить Бога за то, что Он нас постоянно встряхивает и не дает нам снова уснуть. Значит, мы еще не безнадежны, потому что те, которые уже таких встрясок не получают, они похожи, скорее, на духовных мертвецов. Вот, дай же Бог нам никогда не прийти к такому состоянию!
Аминь.
