Что такое прощение. Молитвенно-проповедническая встреча («воскресник»)
Сегодня в разделе «Проповедь» мы предлагаем вниманию читателя достаточно необычный и новый для нашего журнала материал. Это тексты одной из так называемых «молитвенно-проповеднических встреч» («воскресников»), которые уже давно проводятся в группах и общинах Сретенско-Преображенского братства.
Целью таких «воскресников» является восполнение недостающего в настоящем современном храмовом синаксарном богослужении и уяснение и исправление путей нашей общей и личной жизни в наше время, научение всех членов церкви умению осмыслять свою церковную жизнь и проповедовать.
Последнее не является чем-то необычным или избыточным для церкви, ведь она всегда стремится к полноте своей жизни, исходя из самого своего существа, из своей кафоличности и соборности. Никто и ничто в мире не должно быть потеряно для Бога и Церкви, а значит, церковное свидетельство призвано быть как можно более полным, как можно более совершенным, и поэтому наши святые очень заботились о полноте возвещения и исполнения слова Христова в церковной жизни.
Эта проблема особенно рельефно выявилась с конца XIX в., когда в церкви всерьез встал вопрос о воцерковлении жизни, всей жизни христианина. Тогда же было осознано и то, что, как сказано в знаменитом догматическом послании восточных патриархов, в Православии хранителем истины является весь народ Божий. Для этого, как настаивал свт. Филарет Московский, все христиане должны учиться — если ты не учишься и не вразумляешь себя в христианстве, ты не ученик Христов. Свт. Феофан Затворник даже мечтал создать общество проповедников-апологетов — поджигатели сами должны гореть. «Пусть попы заводят чтения по вечерам и собирают и у себя и у других слушателей… и простых и бедных… Извольте все сие выполнить во имя Господа. Но обо мне ни гу-гу» (Собр. писем, т. VII, с. 125). Св. Иоанн Кронштадтский призывал пастырей не сидеть в стенах храма, а самим идти к людям, в гущу народной жизни. Принципиально важен и опыт еп. Михаила (Грибановского): еще в бытность студентом СПбДА он организовал студенческий проповеднический кружок, на своих собраниях его члены учились проповедовать, а затем шли на рабочие окраины Петербурга с благовестием. Из кружковцев вышло несколько выдающихся архиереев. Наконец, на соборе Православной российской церкви 1917–18 гг. встал вопрос о центральном месте проповеди в церковной жизни и миссии, и в постановлении «О проповедничестве» собор призвал на проповедь мирян. В соответствии с неотложной нуждой церкви, св. патриарх Тихон настойчиво проводил это соборное решение в жизнь: миряне-благовестники (так они были названы собором) начали свое служение в разных концах России.
Подобные примеры проповеди мирян имеются и в наше время. Так, недавно вышла книга проповедей профессора МДА К.Е. Скурата. Однако потребности церковной жизни и польза церкви требуют более широкого обращения к этому некогда общепринятому опыту. Пример этого мы и предлагаем нашим читателям.
Темы молитвенно-проповеднических встреч обычно связаны с тем или иным местом Нового завета, требующим своей актуализации. Молитва на них, как и на агапах, являющихся «литургией после литургии», не должна иметь своего закрепленного чина (см. статью свящ. Георгия Кочеткова «Семья-община. Принципы жизни», «Православная община» № 1 (1991), с. 31–32).
Как можно видеть из публикуемых текстов, подобные встречи не заменяют и не подменяют собой того, что происходит в храмах и на приходах, но служат лучшему научению и собиранию различного христианского опыта и его соборному осмыслению в контексте современной церковной, и в особенности миссионерской и общинной жизни.
Надеемся, что в дни Великого поста, когда выходит этот номер журнала, материалы публикуемого «воскресника» не только будут интересны тем, кто хочет послужить устроению в нашей церкви миссии и общинной жизни, но и помогут нашим читателям лучше ответить на обращенный ко всем христианам призыв «прощать взаимно», а слово свящ. Георгия Кочеткова «О силе Воскресения» — также и подготовиться к главному воспоминанию Христова Воскресения — Пасхе.
В.З.
Что такое прощение
Молитвенно-проповедническая встреча («воскресник»)
Свящ. Георгий Кочетков. Я скажу два слова перед началом. Мы сегодня собрались, как обычно, после литургии, но не на агапу, а на так называемую проповедническую встречу. Раньше такие встречи мы называли воскресниками, потому что они проходили по воскресеньям. Сейчас наша жизнь стала немного другой, но это будет все равно воскресная молитвенно-проповедническая встреча. Многие просили возобновить эту традицию и познакомить вас с ней. Тем более, что сегодня Сам Бог велит это сделать, покуда тема просится сама: о прощении. Ведь ныне Прощеное воскресенье, вечером будет чин прощения. Мы тоже к пяти часам поедем в храм Христа Спасителя прощать друг друга и всех прочих и сами просить прощения. Так что тема естественная.
Здесь, слава Богу, присутствуют люди из групп и общин, огласившихся в разные годы, начиная с 70-х гг. Думаю, что эта наша первая встреча в таком составе не будет последней, что наша общность будет в полном составе, как целое маленькое братство в 100–200 человек, собираться почаще, может быть, и на агапу, а может быть, еще на какие-то встречи, мы с вами это потом обсудим. Если сегодня не успеем, то потом как-нибудь решим, а вы подумайте на эту тему. Мы можем вместе куда-то ездить и т.д. Большое братство это делать уже не в состоянии, ибо оно стало уж слишком большим. Невозможно друг друга даже знать в лицо, а не то что по имени. Мы этим обеспокоены, и вот, Господь нас поворачивает, чтобы делать именно так, а не иначе. Наши маленькие братства как раз более мобильны и более, может быть, легки на подъем, но цель у нас у всех одна — служить Господу в любви к Нему и к ближним, и служить Церкви, зная друг друга и отвечая друг за друга. Этому могут помочь и вот такие молитвенно-проповеднические встречи.
Молитвенно-проповеднические встречи — это недолгие встречи, я вам это сразу говорю, чтобы вы не настраивались, так сказать на то, что мы будем здесь сидеть до завтрашнего утра. Повторяю, мы рассчитываем к пяти часам попасть в храм Христа Спасителя. Значит, у нас максимум два часа. Но вам ведь надо поесть, вы же только что пришли из храма, поэтому, пожалуйста, во время воскресника не стесняйтесь. Обычно у нас трапеза была после воскресника, во время нее мы обсуждали спорные моменты, возникшие на молитвенно-проповеднической встрече, ведь в проповедях могли быть высказаны разные мнения, и не всегда удачные, ну, что ж с того, но их было же надо как-то обсудить. Мы это обычно делали после встречи, за трапезой. Но так как сегодня такой возможности не будет, то давайте сделаем исключение из правила: пусть трапеза будет одновременно с проповедями.
У нас есть тема и заранее назначенные проповедники, как это и должно быть, и они, естественно, готовились. А общий порядок будет такой: сначала краткая вступительная молитва, потом после чтения соответствующего отрывка из Священного писания я скажу небольшое слово-проповедь, как бы зачин, зачало, чтобы немного привлечь ваше общее внимание к теме. Оно будет сказано на основании Священного писания. А главный текст, который мы сегодня будем иметь в виду, — это текст из 3-й главы Послания к колоссянам: Прощая взаимно
(Кол 3: 13), и еще, может быть, из книги пророка Неемии (9: 17): Ты Бог, любящий прощать
, хотя в Священном писании, как вы понимаете, есть целая драгоценная россыпь, связанная с нашим ключевым словом «прощение».
Итак, будет мое небольшое слово, потом две подготовленные проповеди, Сергея К. и Николая Г., и потом будет одна, максимум две, в зависимости от времени и обстоятельств, ваши проповеди — спонтанные, если Господь вам даст силу Духа для слова, а нет — значит нет, вымучивать из себя проповеди ни в коем случае не надо. Но если сердце рвется и хочется сказать именно проповедь, а не просто реагировать на сказанное, не спорить, не обсуждать, не говорить «я думаю», «а может быть» (вы знаете, что жанр проповеди — совершенно другой), тогда у вас будет такая возможность. Потом будет моя краткая заключительная проповедь, как ведущего, как старшего на сегодняшней встрече, и потом молитва, причем молитва чуть-чуть расширенная, не просто как молитва после еды, и вы тоже сможете участвовать в этой молитве. Конечно, не все, тут никак это не получится, но опять-таки те, у кого от избытка сердца говорят уста
. Вот и все. Все это мы надеемся завершить в четверть пятого, чтобы можно было очень быстро до половины пятого собрать все со столов и с пола, все убрать и даже помыть (надеюсь, сестры позаботятся об этом), и тогда мы пойдем в храм.
О. Георгий (молитва). Господи, Боже наш, благодарим Тебя за то, что Ты призываешь всех нас прощать взаимно
. Господи, благодарим Тебя за то, что Ты даешь нам отверстые уши, чтобы слышать это слово Твое, что Ты даешь нам возможность понять, почему мы поклоняемся именно Тебе — как Богу, любящему прощение
, за то, что даешь нам возможность еще больше за это полюбить Тебя и набраться смелости для того, чтобы следовать лишь за Тобой.
Господи, дай нам провести весь этот день в Духе Твоем. Дай нам, Господи, сил для того, чтобы преодолеть все искушения и вступить во время Великого поста, не забывая о том, что Ты нас прощаешь и уже простил, для того, чтобы и мы дали прощение друг другу и всем.
Господи, да не забудем мы и о тех, кто сейчас готовится к воцерковлению и крещению, кто особенно жаждет Твоего прощения, ибо знает даже лучше нас, что значит жить без прощения, что значит быть непрощенным.
Господи, да будем мы едины на Твоем пути, чтобы прославлялось в нас и через нас Твое Святое имя, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
О. Георгий. Теперь садитесь, пожалуйста, и начинайте есть… Первый взрыв восторга после начала еды, кажется, начинает проходить. Почему-то мне кажется, что сегодня очень агапическое настроение… Теперь я прошу немного внимания. Прежде чем мы начнем, хотел бы сказать, что за вами есть еще братья и сестры, те, кто сидит у вас за спиной. Я понимаю, что со спины видеть трудно, однако вы старайтесь их ощущать духом, единством духа, и угощайте их в связи с этим от души, чтобы они не почувствовали себя лишь зрителями на этом пире.
О. Георгий.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Братья и сестры, христиане!
Господь призвал нас к Себе и крепко-накрепко связал это наше призвание с прощением грехов и беззаконий наших. Мы слышали еще на оглашении слова апостола Петра о том, что нужно делать человеку, который хочет угодить Богу: Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов
. Да, для прощения грехов, и тогда получите дар Святого Духа
. Таким образом, если мы хотим быть даровитыми, если мы хотим быть духовными, если мы хотим быть святыми, то нам нужно, прежде всего, обрести Божье прощение. Прощение нам дается по вере, и для этого прощения есть некоторое условие. Прежде всего, мы сами должны научиться прощать. Что это значит? Вы знаете, что слово «прощение» связано с корнем «прост», «прощ», который означает «то, что прямое». Простой — значит прямой, прощать — значит выпрямлять. В этом контексте проповедь Иоанна Предтечи сохраняет свою актуальность поныне, и для всех нас. Предтеча, последуя древним пророкам, говорил, что нужно выпрямить пути для Господа, чтобы приход Господа в этот мир мог совершиться. Это и было сделано великими усилиями ветхозаветных праведников, святых и пророков, потом усилиями апостолов, и снова пророков и евангелистов, и мучеников, и исповедников, и учителей церковных, и всех носителей блаженных даров Святого Духа.
И та же проповедь таким живым образом в этой преемственности дошла до нас. Мы опять призваны прощать, мы призваны выпрямлять пути Господу внутри себя, вокруг себя, в церкви, в мире — везде. Поэтому Бог и любит прощение, что Он любит прямые пути и не любит лукавства. А лукавство как раз и есть искривление путей Божьих. Не случайно, когда мы говорим о человеке, что он лукав, мы имеем в виду именно вот такую «мудрую» линию, которую раньше называли «генеральной», мы имеем в виду именно искажение, извращение путей, искривление того, что является хребтом нашей жизни, главным путем ее. Если Господь в Своей молитве сказал Отцу от нашего имени: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем (или в другом переводе — простили) должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого», то мы знаем и помним, что здесь первая фраза прямо связана с последней по закону поэтического параллелизма. «Не введи нас во искушение и избавь нас от лукавого» — это прямо связано с тем, насколько мы сами будем прощены, а прощение наше связано с тем, насколько мы сами простили. Если мы не простим от сердца, до конца, согрешений наших ближних, то нам трудно надеяться на собственное исправление, собственное прощение.
Сегодня я имел разговор с одной сестрой, которая подошла ко мне и сказала: «Я вот такого-то брата не могу простить», — а потом подумала и добавила: «И не хочу». Это был не легкомысленный глас. Я знал проблемы этих людей и сказал: «Да, я очень хорошо понимаю это. Действительно, простить человека в данном случае трудно, потому что нет никакой уверенности, что он от этого хоть немного исправится, что это будет хоть как-то ему на пользу. Да, мы прощаем, а он не прощается. Но, наверное, нужно, во-первых, нам простить, чтобы в нас не накапливалось непрощение, а во-вторых, нужно будет еще долго-долго трудиться вместе, чтобы после того, как мы простили, он простился». Сестра эта — весьма неглупого десятка, она очень быстро поняла суть того, что я ей сказал вот таким кратким образом, и действительно устремилась к тому, чтобы исполнить сказанное, хотя для нее на сегодняшний день это и слезы.
Мы часто прощаем легкомысленно, забыв о том, что прощение должно иметь великое действие в нас и в наших ближних. И не всегда одно с другим легко сопрягается. Нужно дополнительное усилие, иногда из года в год, иногда даже на десятилетия, для того, чтобы наше прощение как бы достигло своей цели, чтобы и мы простили, и Бог простил, т. е. чтобы человек вполне исправился. Потому что нам приходится прощать и тогда, когда у нас прощения никто не просит или просит сугубо формально. Мы иногда приходим даже на исповедь, не осознавая этих вещей, приходим, кажется, просить у Бога прощения, а на поверку оказывается, что совсем ни о каком Божьем прощении не думаем, а думаем только о разрешении своих жизненных трудностей, о том, как облегчить жизнь себе.
Поэтому будем стараться помнить о главном, и все остальное приложится нам. Если мы будем стремиться к Царству Небесному, где все праведно, правильно, т.е. прощено, не в человеческом смысле, не рационально, а как-то совсем иначе, по-Божески, в свете абсолютной красоты и доброты Божьего Царства, если мы будем это помнить, если будем помнить, что мы тоже призваны вложить в стены этого Града свой камень, то для нас прощение Божие будет великой драгоценностью, и тогда мы снова прославим нашего Бога, Того, Который любит прощать, Который призывает прощать ради Него Самого, а не из соображений той или иной выгоды для нас или для нашей приятности. Будем помнить, что конечная власть прощения принадлежит Богу, и когда мы прощаем, мы открываем себя этой силе Божией, этой Божьей власти.
Итак, прощайте взаимно
, — говорит нам Господь. Будем же следовать этому призыву во все дни жизни нашей, чтоб прославлялся в нас и через нас Отец, Сын и Дух Святой во веки веков!
Аминь.
Проповедь Сергея К.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа
Слова о необходимости прощать других могут оставить спокойными, равнодушными только тех людей, которые не ощущают своей вины перед Богом, которые сами не ощущают потребности быть прощенными Богом. Не случайно немилосердный заимодавец начал требовать долг у своего слуги только после того, как был прощен его долг царю. Притчи о мытаре и фарисее и о блудном сыне, которые нас готовили к сегодняшнему дню — дню Прощеного воскресенья, также акцентируют наше внимание на том, что главное, что отдаляет нас от Бога — это ощущение своей праведности, почти безгрешности. Это ощущение может оказаться настолько серьезной преградой между нами и Богом, что может перевесить очень многие другие добрые дела и добродетели. Действительно, и фарисей, и старший брат убеждены, что за их безупречную службу Бог-Отец должен воздать им особо, т. е. по справедливости. А справедливость — это, как известно, забрать у тех, кто мало потрудился, и дать, соответственно, тем, которые потрудились много. Между тем, как мы видим из этих притч, и мытарь, и блудный сын оказались более оправданными, чем фарисей и старший брат. Значит, старший брат, в общем-то, так и остался наемником. Отсюда как раз и возникает вопрос, что в ряде случаев неспособность простить, неспособность попросить прощения, зачастую, возможно, может быть большим грехом, чем сам проступок, который нанес нам обиду.
Действительно, если проанализировать то, что нам мешает простить, то всплывают такие серьезные вещи, как гордость, тщеславие, привязанность к земным благам, недостаток любви, слабая вера в Бога, наконец. И в общем-то серьезное размышление на эту тему может и должно приводить от ненависти и обиды к обидчику к чувству благодарности и к обидчику, и к Богу за то, что с помощью этого испытания нам были открыты какие-то серьезные наши недостатки и предоставлена возможность с этими недостатками как-то бороться. Т.е. нам необходимо принять сердцем слова Нагорной проповеди Христа: Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного
. Слова Христа: Кому много дано, с того много и спросится
и замечание о лепте вдовы показывают, как надо подходить к оценке действий человека. Надо учитывать и внешние обстоятельства его жизни, и его возможности, и духовный опыт, а все это в полной мере знает только Бог. Ведь часто мы не грешим только потому, что Бог ограждает нас от непосильных искушений, и поэтому прежде, чем оценивать какой-либо поступок человека, нужно попытаться поставить себя на его место, попытаться представить его обстоятельства, его возможности, его искушения и подумать: «А вот смог бы я на его месте удержаться от этого искушения?», помня при этом клятву апостола Петра, что, мол, «если кто и отречется от Тебя, то не я, Господи». И первый шаг к прощению — это различение человека и его поступка, его зла, которое управляет этим человеком, понимание того, что сам он — еще больше жертва. Тут вспоминаются слова апостола Павла: Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, — делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю, но живущий во мне грех
. Можно еще привести слова митрополита Сурожского Антония: «Простить — не значит забыть. Забыть может каждый, кого не очень обидели. Прощение начинается с момента, когда мы увидели обидчика слабым, хрупким и достойным жалости и решились понести на себе последствия его слабости, трусости, слепоты, безответственности. Здесь начинается процесс прощения. И он может дойти до того момента, когда человека сделается настолько жалко, что злоба пропадает, но остается сознание ответственности за этого человека. И тогда можно молиться Богу о том, чтобы Господь спас его от него самого. Это один из самых трудных подвигов, но мы должны понять, что по отношению к Богу мы ничуть не лучше. И вот как должны бы мы быть способны молиться за тех, кто нас обидел, потому что никто не может простить, кроме жертвы, только у жертвы есть власть простить, именно простить. И эта власть нам дана, и она подобна Божьей власти нас простить».
Закончить свою проповедь я хочу словами великой молитвы Ефрема Сирина, которую мы начнем читать с сегодняшнего дня: «Даруй ми зрети мои прегрешения и не осуждати брата моего».
Аминь.
Проповедь Николая Г.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Прощение вообще одно из важнейших слов в христианстве. Оно очень часто встречается в Библии и в Евангелии, оно встречается в молитве «Отче наш», оно встречается и в Символе веры: «И во едино крещение во оставление грехов», — т.е. для отпущения, прощения грехов. Но прощение при этом имеет как бы разные стороны. Мы говорим о том, что хотим быть прощены Богом и что мы призваны к тому, чтобы прощать других, и к тому, чтобы самим просить прощения у других. Да, в конечном счете прощение нам может дать только Бог, но не примирившись с братьями и сестрами, с ближними, мы не можем рассчитывать на прощение Божие. И наконец, есть прощение врагов — может быть, самое трудное из того, к чему нас напрямую призывает Господь.
В прощении нас Богом есть, конечно, тайна. Вот, скажем, в Евангелии от Луки говорится про Христа, что Он приходит для того, чтобы дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их
. Уразуметь спасение в прощении грехов! Это очень важные слова. Вот какая-то сердцевина: мы стремимся к прощению, мы хотим прощения и спасения, и это то, чего мы должны просить у Бога. Да, если мы христиане, да, если мы крещены, да, если мы веруем, то в каком-то смысле мы уже Богом прощены. Так же, как, скажем, говорится в Деяниях апостолов: О Нем (т. е. о Христе) все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его
. Получит прощение грехов всякий верующий в Него! Но тут, конечно, как и всегда, мы можем говорить: «уже, но еще не», — мы уже прощены, но еще должны идти этим путем, должны со страхом и трепетом совершать свой путь спасения и просить у Бога прощения. Ну, и совесть нам подсказывает, что тут все не так гладко, не так идеально. В частности, мы знаем прямые слова Христа: Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших
(Мф 6: 14–15), но увы, если мы трезвенно на себя взглянем, то увидим, сколько в нас все-таки скапливается обид, сколько нам надо в себе изживать, как много нам не хватает до этого Божьего прощения, как мало даже наше стремление к тому, чтобы простить других!
Обида — страшная вещь. Она страшна потому, что, во-первых, ее можно просто не замечать: увы, мы обижаем людей, мы сами обижаемся на людей, но мы ведь, как правило, этого не замечаем. Это хорошо, если мы, наконец, осознали, что на кого-то обижены! А как мы это осознаем? Мы осознаём это по тому, что ощущаем свою несвободу по отношению к обидевшему нас человеку. Мы не можем вести себя по отношению к нему свободно, и значит, мы на него обижены. Значит, мы можем начать размышлять: а почему мы на него обижены, что произошло и как, что с этим можно сделать? Но опять-таки, как сегодня о. Георгий уже говорил, нам ведь еще и не хочется его прощать, потому что обида — очень прилипчивая вещь, с ней можно много носиться. С одной стороны, она нас связывает, а с другой — позволяет себя оправдывать. Обиженный человек — человек опасный. Он может, вообще-то говоря, все что угодно сделать, потому что он обижен, потому, что он чувствует эту обиду. Он уже несвободный человек, который не может жить перед лицом Бога. Он обижен, по отношению к нему была совершена некоторая несправедливость. Справедливость в мире нарушена по отношению к нему, значит, думает он, я могу исправлять эту несправедливость, но в другую сторону, все пережимая. Поэтому обиженный человек, в принципе, забывает, что он христианин, что он призван к любви и прощению. Он как бы может позволить себе все, что угодно. Вот чем еще это плохо.
А ведь прощение — это очень серьезная вещь. Да, по-русски, или по-славянски, слово «прощение» происходит от корня «простой». Простить, действительно простить — значит выпрямить человека и выпрямить его путь, помочь другому человеку покаяться, измениться. И наша обида на этого человека — это главное, что мешает ему измениться. Но это не единственное — обидчик тоже ответственен за свое изменение, за свое покаяние. Но как же тяжело нам изменяться, если кто-то на нас давит, если заставляет измениться, а мы хотим как-то самих себя оправдать. Тут, соответственно, мы начинаем отрицать, пусть даже внутренне, пусть почти бессознательно, то, что мы виноваты.
Прощение очень реально, очень конкретно. Да, есть какие-то внешние виды прощения — ну, например, хотя бы удержать себя от каких-то поступков по отношению к другому человеку, но есть и очень глубокие внутренние вещи — аскетические, даже мистические, уходящие в самое сердце человека. Скажем, в Ветхом завете мы читаем: В седьмой год делай прощение
. И тут уже все очень конкретно: Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец, который дал взаймы ближнему своему, простил долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего, ибо провозглашено прощение ради Господа Бога твоего
(Втор 15: 2). Все очень конкретно: должен кто-то кому-то что-то, семь лет прошло и все — отдал, не отдал, не можешь отдать — кончилось. Понятно, что это Ветхий Завет, понятно, что это еще только первый шаг. Но и его-то трудно сделать, а мы ведь призваны к большему! По-гречески, кстати, слово «прощать» имеет и второй смысл — «освобождать пленных». И вот, этот смысл освобождения, смысл дарования человеку свободы — и по отношению к тому, кто прощает, и по отношению к тому, кого прощают, — это, конечно, тоже один из главнейших смыслов прощения.
Да, мы знаем, что прощать брату своему надо даже не семь раз, а до седмижды семидесяти раз. Мы знаем, что когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших
(Мк 11: 25–26). Да, это мы все знаем. Но вот сейчас начинается Великий пост, сегодня Прощеное воскресенье. Великий пост, как все мы понимаем, это некоторый путь, это не цель, это путь. Цель дальше, цель — в Воскресении Христа и нас, цель — в Преображении Христа и нашем. И в этот путь мы отправляемся вместе, совместно. Если мы отправимся в этот путь в одиночку, то, увы, еще неизвестно, дойдем ли мы, пройдем ли мы его. Насколько тут важны братья и сестры, насколько тут важна Церковь! И сделать это без примирения, без прощения, понятно, невозможно. Нельзя тащить свои обиды дальше, невозможно так проходить этот путь, а ведь много чего еще встретится на нем, невозможно быть не в единстве.
Но мы призваны к еще большему. Христос говорит: Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного
. И далее: Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный
(Мф 5: 43–45, 48). Да, конечно, недаром именно эти слова, говорящие о том, что мы должны быть совершенны как Бог, стоят как раз после этого. Ведь самая трудная вещь — благословлять проклинающих нас, молиться за гонящих нас, простить тех, кто реально делает зло, причем зло сознательное и достаточно ответственно. Но к этому мы призваны! И быть может, опять-таки самые важные слова, которые нам хоть как-то могут в этом помочь, это слова Христа на кресте: Отче! Прости им, ибо не знают, что делают
, не ведают, что творят
.
Кому больше дано, с того больше и спросится
. Человек, которому открыт Бог, который знает благодать, призван к совершенству. И если он видит, что другие делают по отношению к нему какие-то страшные, ужасные вещи, единственное, что он может сказать по этому поводу, это то, что они не ведают, что творят
. Им что-то не открыто, ведь человек, который познал благодать, не может так поступать. А раз это так, то значит, мы за это отвечаем. Кому больше дано, с того больше и спросится, с каждого в свою меру, сколько дано, ибо сказано: «До чего достигли, того и держитесь». Это не значит, что мы достигли какой-то праведности, — мы достигли, как нас достиг Христос. Вот, «этого держитесь», т.е. не изменяйте тому, что уже открыто, не изменяйте тому, что вам уже дано. Та благодать, которая у вас уже есть или была, — ищите ее, если она отходит.
И тут встает вопрос только об ответственности. Если мы цари и священники, если мы сыны Бога, то мы отвечаем за все — за этот мир, за гонящих нас, за проклинающих нас. И мы отвечаем за то, чтобы выпрямлять этот мир, его духовно прощать.
Аминь.
О. Георгий. Ну вот, дорогие братья и сестры, сейчас есть возможность кому-то из вас сказать еще слово проповеди.
Сестра. Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Сегодня мы были в храме о. Владимира Лапшина. Мы слушали его проповедь, где он говорил о том, что приближается прекрасное время поста, что пост — это освобождение. Освобождение от привязанностей к всевозможным вещам, которые нас уводят от Господа, которые нас закабаляют и которые на восемьдесят процентов, как он сказал, в нашей жизни просто ведут не туда, куда нужно, уводят прочь от Господа. И отказаться от них, оказывается, не так просто и легко, хотя, вроде бы, не так уж мы в них и нуждаемся. Пост — это освобождение и от наших грехов, от наших недостатков. Особенно меня сейчас порадовало то, что по-гречески прощение — это освобождение. И как прекрасно, что Великий пост начинается с освобождения от такого греха, как непрощение. Мы освобождаемся от всякой злобы, освобождаемся по чину прощения от всех обид, от всего того, что нас тяготит, что омрачает нашу жизнь и что не дает нам слиться с Господом в нашей молитве. Это освобождение прекрасно, и сегодня оно начинается!
Аминь.
Сестра. Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Братья и сестры! Мы все надеемся на прощение Божие. И в самом деле, каждый человек в глубине души уверен в том, что Господь его простит. Это не моя мысль, но просить прощения у Бога легче, чем просить прощения у конкретного человека. Ведь когда ты просишь прощения у Бога, у тебя в глубине души живет уверенность, что несмотря ни на что, несмотря на то, что ты недостоин этого прощения, Господь тебя все равно простит, потому что Он тебя примет. А когда просишь прощения у конкретного человека, в душе остается какой-то страх: ты, может быть, отдашь все, раскроешься, а человек не примет этого, человек тебя не простит. И в этом случае встает дилемма: что же тогда делать — не просить прощения у человека, удовольствовавшись прощением у Бога?
Я приведу фрагмент из книги митрополита Сурожского Антония (может быть, многие уже читали, но мне кажется, это очень к месту; по-моему, это книга «Жизнь. Болезнь. Смерть»). Там был такой эпизод: к нему на исповедь пришел один человек и исповедался в своем давнем грехе. Это было во время Гражданской войны, он любил одну девушку, они собирались пожениться, и он во время боя случайно ее убил: она высунулась из окопа, а он в этот момент выстрелил. Он переживал эту трагедию многие годы и много раз уже исповедовал этот грех, и он уже изменился, уже стал другим человеком. И вот он говорил: «Я молю Бога, я прошу Его простить меня, но ощущаю, что нет этого конкретного прощения, чего-то не хватает мне». И тогда ему митрополит Антоний сказал: «Понимаете, вы просите прощения у Бога, а вы попросите прощения у нее. Ведь Бог же не может за нее простить. Вы у нее попросите». Прошло какое-то время, этот человек ему позвонил и сказал: «Вы знаете, да. Я молился, я просил прощения у нее, и я почувствовал, что прощен». И вы знаете, что мне хотелось сказать, мне кажется, что все-таки нужно всегда идти до конца, несмотря на то, что есть страх, что человек может не простить. Он остается и, может быть, он и останется, этот страх, и может быть, он окажется небеспочвенным — человек не простит. Но все равно нужно идти до конца — для того, чтобы сказать: «Господи, я сделал все, что я мог. Теперь я могу только молиться за этого человека». Это очень важно. Потому что, мне кажется, слово «прощение» немножко затирается: простить, попросить прощения, что тут такого? А на самом деле — это труд, это большой духовный труд и тайна. И мне хочется пожелать, чтобы все мы к этой тайне приобщились и постарались, чтобы пост у нас начался с такого духовного усилия.
Аминь.
Брат. Проще всего простить человека, который у нас просит прощения, особенно если есть основания предполагать, что это искренне. И насколько трудно простить человека, который не только сделал нам зло, но продолжает его делать и не собирается в этом каяться. И тут вообще, мне кажется, можно поставить вопрос: а вправе ли мы такого человека прощать, если его не простил Бог? Ведь прощение Божие всегда напрямую связано с покаянием и, соответственно, с исправлением. Но если на это даже нет никакого намека, то есть основания сомневаться, что этого человека Бог простил. Но вот в этой, может быть, наиболее сложной ситуации, мне кажется, нам надо подумать о том, каково же самому этому человеку, ведь непрощение Божие — это, наверное, самое тяжкое из всего, что может на человеке тяготеть, что его может отягощать. И вот давайте подумаем, кто среди наших ближних находится в столь безблагодатном положении, постараемся этих людей понять, пожалеть и, может быть, сделать первый шаг, может быть, даже опережая прощение Божие, сделать какой-то шаг, чтобы помочь ему это прощение Божие обрести, а следовательно, простить этого человека и подумать, как помочь ему из этого положения выбраться. И вот давайте с молитвою вспомним о всех таких людях и помолимся за них и за себя, да будет всегда с нами благодать Божия!
Аминь.
О. Георгий. Нам скоро надо уже будет заканчивать, поэтому давайте сделаем с вами вот что. Чтобы желающие высказаться тоже не потеряли свой импульс, а у нас еще чуть-чуть будет время, ведь вы же как следует не поели, мы сейчас завершим основную часть нашей встречи, а потом продолжим трапезу, и во время трапезы будет обсуждение, в том числе и проповедей: может быть, кто-то сейчас глубоко ошибался, вы же не все говорили «аминь». Я вот смотрел на вас и видел, что некоторые не говорили «аминь». А коли не говорили «аминь», значит они что-то имеют против проповедуемого. Ну, я исключаю случаи, когда люди совсем ничего не поняли, ибо сегодня не было такого, кажется. Так что у нас будет возможность выслушать и тех, кто еще поднимал руки, но в плане обсуждения, а не проповеди.
Я же пока скажу еще несколько слов в заключение. Я сейчас говорил о вещах принципиальных: многие не реагируют адекватно на то, что говорится, а это означает, что это — повод для прощения или с одной, или с другой стороны, или взаимно. Помните, что когда христианин слушает проповедь и не реагирует, значит, он вне происходящего: или он принципиально с ним не согласен, или он отказывается от своего христианского достоинства — быть царем и священником Бога Живого и рассуждать о Божьей истине, Божьей правде. Ибо совсем не безразлично, говорим мы «аминь» или не говорим, — как в храме, так и здесь. Конечно, вы можете сказать: мы не привыкли быть царями и священниками, нас отучили, да мы и не очень привыкали. Вы можете еще сказать, что у вас первый такой «воскресник» и вы еще не очень привыкли держать себя во внимании. Это, конечно, правда, но тем не менее, ответственность на вас сохраняется.
Так вот, дорогие братья и сестры, в заключение я хотел бы сказать еще об одной вещи, только одну мысль. Мне кажется, самое важное, что сегодня прозвучало и за что мы все должны благодарить Бога, — конечно, проповедники, наверное, с этой мыслью уже и шли сюда, но для остальных, думаю, это еще совсем новость, и даже не новость, а супер-новость, а некоторые ее, может быть, даже и недопоняли, — что, действительно, «прощение» и есть «спасение», что это полные синонимы. Полные! А то и другое есть «освобождение». Я вот, к сожалению, не знал, что подобные обертоны смысла содержатся в греческом слове «прощение», но тем не менее собирался об этом сказать, потому что для меня это было откровением, когда я сегодня готовился к этой встрече. Но я мог только подозревать, что это так.
Да, прощение, как и спасение, — это еще не свобода, еще не Царство Небесное, но это путь в Царство Небесное, это путь освобождения от зла греха. Когда мы говорим, что Христос — Спаситель, и что мы спасаемся, мы при этом говорим о том, что мы прощаем и просим полного и совершенного прощения, и еще говорим, что мы должны быть освобождены от рабства тлению, от рабства у всего неправого, неправильного и неправедного в нашей жизни, всего некрасивого, всего недоброго, всего неистинного, всего несветлого, мрачного и ужасного. Вот это великая вещь! Христианство из века в век говорило о спасении, но употребляя это слово ежедневно и ежечасно, подзабыло его содержание. Я, например, ни разу не слышал того, о чем мы сегодня говорили, и ни разу этого нигде не читал — ни у святых отцов, ни в Писании, ни у современных авторов, хотя это, может быть, самое простое, это — почти катехизическая истина.
В Писании, как вы сегодня слышали, есть все для того, чтобы понять то, что мы пытались в сегодняшних проповедях вам показать, базируясь, в первую очередь, на этом Писании. И в Ветхом завете, и в Новом именно так понимается прощение, поэтому, к слову говоря, в церковном Уставе нет никакого Прощеного воскресенья. Вообще нет. В церковном Уставе предполагается, что постом люди просят прощения друг у друга каждый день и что поэтому чин прощения должен совершаться также каждый день! Но вот так сложилось, что вот то повечерие, которое будет служиться в эти дни, и та вечерня, которая будет совершаться сегодня, стали посещаться людьми нарочито именно в этот момент года, поэтому и показалось, что этот день и есть день прощения. Но мы каждый день должны это делать! И в этом смысле нет никакой разницы между сегодняшним днем, завтрашним, послезавтрашним и так далее. Без этого мы вообще не можем приступать к служению: если мы не приобщены к спасающей силе Божьей, если мы не прощены и не прощаем, если мы не идем путем освобождения, то кто мы и что мы в Церкви и перед Богом?
Хотелось бы вам еще напомнить, что о подобных вещах мы начинали говорить еще на оглашении, в частности, говоря о мистике «божественного мрака». Тогда мы с вами впервые всерьез говорили о пути освобождения, как пути вхождения в «божественный мрак», подобно тому, как сейчас мы входим в Великий пост. Великий пост — это подобное время вхождения в «божественный мрак». Но не во тьму! Поэтому и говорится в церковных песнопениях о «времени веселом поста» и о «посте приятном». Не буду уж вам в связи с этим напоминать евангельские слова о том, как надо поститься, — вы все, конечно, их знаете.
Итак, мы должны иметь внутри себя эти два полюса своей жизни: во-первых, освящение — через освобождение и прощение, и спасение Божье во Христе, и во-вторых, преображение — в любви и свободе Духа. Нам нужно найти эту гармонию. Нам нужно, в конце концов, вспомнить хотя бы то, что мы крепко с вами позабыли, ибо когда проходили оглашение, часто, увы, были невнимательны или слишком, слишком не готовы, например, слушать 16-ю тему второго этапа оглашения, которая целиком посвящена этому вопросу, с конкретикой всякого рода. Очень рекомендую вам вспомнить сейчас то, о чем тогда шла речь. Хотя пока еще нет этих книг в напечатанном виде, но скоро, надеюсь, они будут, но пока нет, найдите другие возможности, потому что без этого наше прощение и спасение не будет совершенным, и наше освобождение не будет действенным и приводящим к свободе, а нам нужно исполнить заповедь Нового завета: Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен
. И дай Бог всем нам сейчас хотя бы запомнить то, что может духовно питать нас многие годы и десятилетия наперед.
Вот всего три слова, между которыми мы должны поставить знак тождества: прощение, спасение и освобождение — как путь освящения. Будем же помнить слова Писания о том, чтобы святой освящался еще, чтобы совершенство Божие, к которому призвал нас Господь, стало живой реальностью нашей жизни и чтобы оно не расплывалось в абстракциях и непомерных глубинах и высотах, недостижимых нами в принципе.
Будем же благодарить Бога за спасение во Христе, и значит, за прощение в Нем наших согрешений и беззаконий! Будем благодарить Бога за то освобождение, которое веселит сердце человека более, чем в древности веселило его вино!
Аминь.
Сейчас давайте прочтем еще одну молитву и потом продолжим трапезу.
Господи, благодарю Тебя за то, что Ты дал нам возможность перед началом времени Великого поста увидеть светлые лица братьев и сестер наших, за то, что Ты открываешь нам еще и еще Свою истину и Свою правду, за то, что ведешь нас Своим путем. Господи, да будет Твое действие всегда перед нашими глазами, чтобы благодарить Тебя за все, чтобы воспевать Тебя и хвалить, чтобы пост наш не был мрачным, но чтобы он был путем освобождения и приобщения к Тебе и народу Твоему в полноте.
Аминь.
Пожалуйста, садитесь. Сейчас будем обсуждать. Пожалуйста.
Светлана Б. Вот мы говорим о прощении, но мы совсем не говорим о том, что прощать нужно в первую очередь самых близких людей, даже тех, о которых мы даже не думаем, что у нас по отношению к ним есть какие-то обиды. Я говорю о наших родителях. Потому что обижаемся мы на них в самом детстве. Господь Бог приставил, если можно так сказать, этих двух людей, отца и мать, к нам, чтобы именно они заботились о нас и помогли нам войти в этот мир. И в силу своей слабости, немощи, не каждый из родителей способен заботиться о нас так, как каждому из нас необходимо. И уже в детстве мы начинаем обижаться на них. Нам кажется, что они слишком строги к нам или недостаточно о нас заботятся. Вот, например, у других родители гораздо заботливее, покупают там что-то и т.д. И маленькие детские наши обиды запечатывают нас в самом начале жизни. Став взрослыми, мы о них уже не помним, но они действуют в нас. И когда мы обижаемся на начальника, то быть может мы не на начальника обижаемся, а на нашего папу или маму, потому что мы привыкли обижаться на того, кто больше нас. Может быть, когда мы обижаемся на кого-то из ближних, мы на самом деле обижаемся на брата или сестру.
Я поняла это, когда у меня было первое Прощеное воскресенье, я стояла на литургии и поняла, что мне нужно прощать. Я перебирала, кого же мне нужно простить, и осознала, что из ближних я могу всех простить, но я не могу простить собственных родителей. Потому что они мне, может быть, давали какие-то неправильные советы или еще что-то такое, самое крупное. Я простояла всю литургию в слезах и поняла, что я просто не могу их простить, этих двух людей. И это было самое тяжелое. А потом вспоминаются какие-то другие мелкие обиды, но теперь я вижу, что очень многое в жизни запечатано, но что это были просто детские обиды. Поэтому я просто призываю вас, братья и сестры, прежде чем перебирать кого-то из врагов, давайте вспомним о наших родителях. Ведь и наши собственные дети тоже обижаются на нас и точно так же не прощают нас, как мы не прощали своих родителей.
О. Георгий. Спаси, Господи.
Ирина Б. Я тоже хочу сказать о небольшом откровении, которое посетило меня сегодня. Я как-то все никак не могла понять, в чем радость поста, хотя очень старалась. И вот сегодня я поняла, что плод прощения — это радость. Время поста — это время Божие, когда нам будет дарована эта радость: мы будем прощать, и будем получать от этого радость. И может быть поэтому именно с такого дня начинается пост.
И еще я хотела напомнить, что все-таки несмотря на то, что прощать — это радость, есть как бы еще более высокая радость. Когда мы говорим, что мы прощаем, мы предполагаем, что мы обиделись. А я хочу напомнить евангельское чтение столь дорогого нашему сердцу праздника Сретения, где говорится о Богородице: И тебе же самой душу пройдет меч, чтобы раскрыты были во многих сердцах их помышления
. Мне кажется, что это ответ на вопрошания в проповедях: прощать ли тех, по отношению к которым мы не верим, что они могут исправиться. Ведь если мы хотя бы даже не дойдем до обиды, хотя бы не позволим себе обидеться, то это уже дает возможность раскрыться сердцам, и может быть, имеет смысл об этом помнить постом. Спасибо.
О. Георгий. Аминь. Спаси, Господи.
Радость, о которой сказала Ирина, может быть, действительно, именно то, чего нам чуть-чуть сегодня не хватало. Хотя всем понятно, что спасение приносит радость, освобождение человека приносит радость, во всех случаях, и не бывает по-другому. И прощение приносит радость, и не бывает по-другому, если это настоящее прощение. А это, к слову говоря, один из критериев подлинности. Вот сегодня, когда мы будем на чине прощения, вспомните об этом. Прощая других или получая прощение, мы обретаем радость и ее передаем другим. Помните, какие радостные у нас всегда были эти чины прощения? Кажется — люди во мраке лишь за секунду проходят между другими людьми, чего уж тут особенного. Но вот незабываемо все это…
Кто еще хочет что-то сказать, пожалуйста.
Марина. У меня небольшая реплика. Я, к сожалению, по своей нерадивости и лени сама на задумывалась, не рассуждала о том, что такое прощение. Но я слушала сегодня проповедь о. Илариона (Алфеева), и мне очень хочется те мысли, которые у него прозвучали, высказать. Мне кажется, что это важно, я по крайней мере такого раньше не слышала о прощении, там прозвучал неожиданный для меня аспект.
О. Иларион сказал, что прощая друзей, близких, врагов, мы должны прощать так же и Бога. Ведь к сожалению, очень многие из нас, даже сами того, может быть, не осознавая, имеют какие-то обиды на Бога — может быть, потерю близких, или еще какие-то вещи, которые человек до конца не принял. С этим действительно трудно смириться, это может где-то внутри сидеть. Он сказал, что на это надо обратить внимание: можем ли мы до конца принять все, что Господь нам дарует, можем ли мы до конца поверить в то, что Он действительно нас любит и что все, что Он делает, — нам во благо. Вот надо обратить внимание на этот аспект — надо простить Бога.
И второе, что сказал о. Иларион, — надо простить себя. Я это тоже в первый раз услышала, и мне показалось это важным. Он сказал, что у нас бывают ситуации, когда мы недовольны собой, — что-то у нас не получается, «жизнь не состоялась», еще что-то, и вот это постоянно нас грызет. И он сказал, что не может быть прощения, вот этого освобождения (для меня это связалось очень хорошо именно с освобождением, о котором сегодня говорили), если эти два аспекта прощения мы не будем также иметь в виду.
О. Георгий. Спаси, Господи.
Очень важно и очень существенно то, что сказала сейчас нам сестра Марина. Правда, я тут, конечно, вспомнил знаменитое высказывание из замечательного фильма «Андрей Рублев», помните? Что приносит Феофан Грек с того света преподобному Андрею, какую истину о прощении? «Живи между божественным прощением и собственным непрощением». Помните, это когда он, монах, убивает человека, насилующего юродивую? Он не мог поступить иначе, но он монах, вообще он христианин, и он убил. И он терзается, он мучается. Думаю, вы смотрели этот фильм, я только напоминаю на всякий случай, ну, плюс, может быть, кто-то его не смотрел. И вот, приходит Феофан Грек, и Андрей задает ему этот вопрос: а как у вас там, в вечном покое или во Свете? И Феофан открывает такую истину: «Бог тебя простит», — ведь человек хотел доброго и защищал невинного человека, — «а ты себя всю жизнь не прощай». Видимо, для того, чтобы сохранить себя от повторения греха и для того, чтобы совесть у тебя не уснула что ли, понимаете? И вот я не знаю, как тут быть, потому что в том, что сказал о. Иларион, а Марина сейчас нам так хорошо передала, тоже есть смысл, здесь тоже есть что-то великое, тоже есть какая-то правда. Но как сочетать одно с другим, я, например, не знаю.
Марина. И еще с освобождением. Для меня важно, что прощение — это именно освобождение еще и от этого.
О. Георгий. Да, да, может быть. Здесь есть разные пласты, действительно. Психологический, скажем. И тут нужно, конечно, простить и освободиться, чтобы не быть самоедом. Ведь самоедство это, в основном, психологическое, это давление на себя, которое подавляет человека, вводит его в какую-то депрессию, в какие-то тяжелые состояния.
Брат. Может быть дело в том, что ему было трудно принять себя таким, каков он есть? Может быть, это тоже ответ.
О. Георгий. Но тут тоже интересно. Наверное, можно об этом говорить именно в связи с психологической, душевной стороной жизни человека. Человек сейчас очень душевно измучен, всякий. Но духовно, наверное, все тоже не совсем так. Потому что принять нас такими, какими мы являемся, может только Бог, и тогда нас это оправдывает. Если же мы сами себя начнем принимать такими, какими мы являемся, то ой-ой-ой. Я вспоминаю многих психологов, которые на этом строят свои психологические консультации. Знаете, чем это кончается? Я думаю, что никто из вас всерьез не имел дела с психологами. Только я с психологами имею дело, и с психиатрами. Вы-то нет, слава Богу. Так вот, кончается это очень печально. Тем, что разрешается все, что человек хочет изнутри, все, к чему его влечет его падшая натура. Я подчеркиваю — все! Я не буду сейчас конкретизировать. Это даже стимулируется. Самые греховные вещи, самые греховные поползновения оправдываются таким образом. Не дай Бог вам иметь дело с психологами. Оставляйте всех психологов мне. (Смех)
Сестра. Простите, батюшка, но ведь самооправдание и прощение — вещи глубоко разные. Оправдать себя нельзя, а простить, наверное, все-таки можно.
О. Георгий. Это не разные вещи, на самом деле это одно и то же. В том-то все и дело, что мы потеряли эту связь, эти чувствительные нервы! Все элементы, все понятия, все слова существуют, а вот связи потерялись, как сегодня мы говорили. Что, мы не слышали о спасении? Об освящении? Об освобождении? О прощении? Все слышали. Но знать, что это одно и то же, в полном смысле слова одно и то же — этого мы не знали. Так и здесь. Нам нужно до конца додумывать, до корней каких-то, понимаете? До самых глубоких корней доходить.
Мария. Я хочу сказать, что, видимо, это то же самое, что сказал прп. Силуан Афонский: «Держи ум твой во аде».
О. Георгий. Уж очень круто.
Брат. Мне кажется, что касается того, что мы сейчас начали обсуждать — принимать ли себя, и стоит ли принимать себя, тут нужно поступать так, как мы призваны поступать по отношению к другому человеку: разделить грешника и грех. То же самое можно сделать по отношению к себе, т.е. принять себя как образ Божий, поверить в образ Божий, который есть внутри меня, и осудить мои греховные поступки, которые этот образ Божий искажают. Но принять себя, поверить в то, что внутри меня есть образ Божий — это именно и значит простить себя. И это не так легко.
Александр К. Не забудем еще, что это означало для старца Силуана. Ведь почему он оказался во аде? Он после десятилетних усилий осознал, что он не может любить всех людей. Вот что для него ад! Он вдруг понял, что не может совершенным образом любить всех. Нам бы в этот «ад»!
О. Георгий. Я думаю, что мы дозрели… Думаю, что сегодня надо поставить точку с запятой. Тут есть еще несколько рук, и если я дам слово одному, то будет непонятно, почему я не даю его другому. Посмотрите на часы, братья и сестры. Давайте делать так, чтобы искоренять один из грехов, за который мы постоянно просим прощения, — не будем опаздывать на богослужение, в храм.
Итак, мы должны сейчас молиться, но я надеюсь, что председатель вот этого нашего братства будет нас собирать почаще, а мы будем приглашать сюда всех. Надеюсь, что мы чаще будем встречаться нашим маленьким братством для того, чтобы слышать друг друга, в частности, на таких встречах, как сегодня. С Богом!
Прощеное воскресенье 1998
