«Мы пришли под Покров Божьей Матери» (4.01.67)
Прежде всего позвольте мне поздравить вас с Новым годом!
Дорогие мои, я хочу также поблагодарить вас за то терпение, которое вы проявили, слушая мои проповеди в последнее время. Я знал, что вам кое-что трудно будет воспринять, но тем не менее, побуждаемый любовью ко Святой Церкви и к вам, я должен был идти вперед, и мне казалось, что в прошлый раз мы как будто подвели итог и этой темы можно уже не касаться, но когда я остался один, то совсем по-другому все увидел.
Я почувствовал, что тема, которую я перед вами раскрывал, — бесконечна. Пока мы живы, она должна непрестанно раскрываться перед нами, ибо она вытекает из существа самой Церкви и из существа нашей жизни. Я понял также, что возложил на вас бремя очень тяжелое. Слова были простые, но когда я хотел ощутить на себе эти слова, то почувствовал, что слова-то очень и очень трудные. Я имею в виду те слова, которые мы должны говорить друг другу и должны говорить всем людям: «Ваши радости — наши радости».
Печалиться с печалящимися — просто, а радоваться с радующимися — искусство великое. И когда я «представил», как вы останетесь одни и попытаетесь это осуществить в жизни, то мне стало очень жаль вас, отечески жаль, т. е. жаль тех, кто действительно захотел бы осуществить эти слова в своей жизни. Я почувствовал, что эти слова подобны тяжеловесной штанге, которую пытается поднять человек, не обученный этому, и вот такую я вам штангу поставил, которую как бы поднять невозможно. Но штанга для спортсменов — материальна, ее поднимает тот, кто сильнее, и поднимает тогда, когда он в расцвете сил. Когда же он начинает ослабевать, то к штанге не подходит, ибо она для него неподъемна.
А наша штанга, духовная штанга, она совсем другая. От нас силы физической не требуют, но нужна духовная сила, а сила духовная познается в немощи. Как апостол Павел говорит: Сила Божия в немощи совершается
, — и чем как бы немощнее человек, чем больше жаждет Духа Святого, тем он сильнее и тем больше он может поднять.
Вот мне и жаль вас: сказать-то я вам об этом сказал, а не сказал того, что вы встретите на своем пути, что вас может смутить…
На днях я получил одно письмо, в котором мне пишут: «Отец Сергий, только в последнюю вашу проповедь я поняла то, что не могла понять за все это время. Я все понимала, но как понять, что «ваши радости — наши радости», — этого я понять не могла, и только последняя Ваша проповедь раскрыла мне глаза и уши духовные, чтобы это понять».
А я, грешник, даже как-то немножко усомнился в этом. Мне кажется, она и в последний раз не совсем поняла, а если и поняла, то только разумом, а не сердцем, но это нужно сердцем понять, это сердцем нужно принять в свое естество — там, в глубине своей души — и тогда будет все просто и ясно.
И вот я думаю, что все мы в таком состоянии находимся, что все мы что-то чуть-чуть поняли, а чтобы это понятное осуществить в жизни — это нам очень и очень трудно.
И я решил за вами, вместе с вами последовать по этому пути и представить себе — какие же трудности находятся перед нами. Эти трудности внутренние и трудности внешние.
Трудности внутренние происходят от нашего маловерия. Наша вера слабая, она исчезает, а между тем все Евангелие, вся проповедь Христа основана на вере. По вере вашей будет вам
, Вера твоя спасе тя
, — через все Евангелие, повторяю, проходит эта вера. «Если веру имеешь, спасен будешь», — мы же маловерные, мы унылые, мы как-то склонны безнадежно смотреть на жизнь. Впереди все у нас как-то мрачно, и мы склонны всегда видеть темное.
Люди — плохие, семьи — разваленные, молодежь — никуда не годится, честных людей — нет. Вот и собираем эту нечистоту в свое сердце, и что удивительно, не только собираем, но, как я замечал, как-то даже радуемся, какая-то скверная такая радость: чем больше мы этой гадости в себя примем, тем как будто бы нам как-то приятней. Если сказать такому человеку: «Посмотри, какая молодежь, ты подумай, ты пойди в читальный зал, посмотри, кто его заполняет, ты посмотри, как люди захвачены учением», — он отвернется и скажет: «Нет, пойдем лучше со мной, пройдемся по задним дворам». — «Слушай — честные люди есть на свете, и много честных людей». — «Да где ты увидел их, какие честные люди? — Все жулики, все мошенники».
Вот недавно служил у нас священник из другого храма — от Пимена, он служил всенощную и Литургию, поскольку у нас некому было служить. И вот когда после службы староста хотела заплатить ему небольшую сумму денег, он говорит: «Что вы, нет. Я — нет, нет, я не возьму».
Подумай, он приехал. Когда ему сказали: надо послужить в храме, в Медведкове, он сказал: «С радостью к вам приеду», а когда ему хотели дать маленькую сумму денег за его труды, он отказался: «Нет, я не возьму». А расскажи об этом — не всем, конечно, но многим нашим батюшкам, — они махнут рукой и скажут: «Отец Сергий выдумал». Скажи людям: «Да, люди хорошие!» — глаза как-то слезятся и начинают плохо видеть, как у старух и стариков девяностолетних.
Так вот, дорогие мои, это — внутреннее наше препятствие к познанию этих чудных слов. Оно исходит от нашего маловерия, от того, что мы мало любим Господа, что мало стараемся помнить Его святые заповеди и исполнять их. Но есть и препятствия внешние. Ну, как сказать: «Ваши радости — наши радости»? Скажут: вот вы нас обманываете, — и сейчас же мы как-то падаем духом. Нам не верят, с подозрением к нам относятся, — и мы уже теряем силу идти вперед. Нам скажут: что же вы, наконец, пришли в такой поздний час? Сколько лет вы стояли где-то там, а сейчас вдруг пришли к нам с добрыми словами, с добрыми намерениями. — Поздно! А мы скажем: да, да, мы в единонадесятый час, в последний час пришли, но мы все-таки пришли и от вас ничего не просим. Мы пришли к вам не на переднее место, мы не можем быть на переднем месте, ибо нас лохмотья прикрывают, грязная, темная от грехов одежда, мы сзади будем, мы будем вам помогать, мы пришли, любовью подвигаемые. Для чего? Для того, чтобы быть около вас, с вами, и мы верим, что Господь убелит наши одежды, просветит наши сердца, и тогда через нас вам будет радостно — не нашей радостью, у нас радости нет, — а радостью от Господа, которая через нас и будет вам, и вас будет согревать.
Дорогие мои, может случиться, что и разные другие препятствия как-то затуманят наши очи, — печальные воспоминания, например: некоторые потеряли близких, когда было время такое темное, другие еще какие-то претерпели беды, и вот они бывают подавлены этими воспоминаниями. Это тоже мешает, но все это надо бросить. Это не значит, что мы не видим плохого, это не значит, что от нас скрыты недостатки. Нет, дорогие мои, мы видим, и даже больше видим, чем другие. Я говорю о тех, кто больше любит. Кто больше любит, то больше видит, кто больше любит, тот больше страдает за любимого. Но любовь — она теплая, она добрая. Ведь о недостатках, о всех наших неустройствах можно говорить и по-другому. Да, можно говорить зло, но как наша радость совсем другая, так и наши печали совсем другие: это печали матери о своем ребенке. И вот, если мы будем так вместе с ними идти узким путем, жить одной семьей, одной жизнью, и постоянно сознавать свое недостоинство, то, дорогие мои, источник животворной любви в нас откроется богато.
Вот я и смотрю, и вспоминаю первые мои слова, первые мои проповеди. Они были до некоторой степени ошеломляющие, потому что казалось — выхода нет, все ужасно, безнадежно. И я не щадил ни себя, ни вас, я все как будто бы сносил на пути, и все мы шли вперед. Трудно, тяжко — шли вперед. И что же мы видим? Мы видим, что пришли ко Христу. Все как бы отметая от себя, мы пришли под Покров Божией Матери, и в нас вселяется великая тишина, подобно тому, как была тишина на море. Об этом замечательно повествует евангелист Марк.
Я вам прочту несколько строк. Я вам мог бы сказать их и так, но мне хочется вам прочесть их получше: Вечером Иисус сказал Своим ученикам: переправимся на ту сторону… И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою. А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем? И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина. И сказал им: что вы так боязливы? как у вас нет веры? И убоялись страхом великим и говорили между собою: кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему?
(Мк 4: 35, 37–41).
Вот и мы сейчас в таком положении. Мы все принимаем, все на себя принимаем — всякую хулу, всякую обиду, все, но и проникаемся Христовым сознанием такой немощи человеческой и сочувствием людям. И когда мы это делаем, в душе нашей водворяется необыкновенная тишина, и мы идем узким путем. И на этом узком пути мы встречаем постоянно такие весточки от Господа, которые наполняют нас радостью, дают нам силы, и мы идем и идем вперед.
Вот если когда-нибудь вы ездили на розвальнях зимою по дорогам, на которых нет ничего, даже столбов телеграфных, особенно поздно вечером, когда уже ветер и вьюга. Едешь, и вот — веха соломенная. Ничего не видно, только едешь от вехи к вехе и думаешь: если сейчас не будет их, тогда вьюга нас занесет, и мы замерзнем. Но потом видишь: опять веха, и опять, и мы продвигаемся вперед и так, мало-помалу, приезжаем в родной дом. Вот так и мы живем. Вот эти вехи — весточки — Господь нам посылает. И когда мы изнемогаем, и когда нам бывает очень трудно, тут-то сила Божия особенно ясно в нас совершается.
Будем же идти, дорогие мои, вот этим узким путем. Тот путь, широкий путь, который прельщает нас, он пагубный, а вот узкий путь, в сознании своих немощей, этот путь — Христов, и на этом пути нас ждет великая радость.
Дорогие мои, я поражаюсь, как Церковь Святая, Христова, непрестанно влечет наши сердца к себе. Ведь что мы только ни делали, чтобы ее осквернить, что мы только ни делали, чтобы говорить худое, — и все-таки сердце наше тянется к ней, а она, как мать, принимает нас в свои объятия. Мы еще никак не поймем этого, мы как слепые тянемся не туда, куда нужно, как ребенок на груди у матери: ищет грудь и не находит — и плачет, и ножонками трясет и ручонками. Вот подобно этому и нам в церкви нужен животворный источник благодати Христовой.
Мы его ищем как слепые и не находим, и капризничаем, и Бог знает, что делаем, и забываем при этом о том, что мы на объятиях у матери своей, на объятиях у Матери-Церкви. Дорогие мои, если мы это почувствуем, — теплоту церковную, — то найдем животворный источник, который питал, питает и будет питать род человеческий.
Много мне еще хотелось сказать вам, но дорогие мои, я всегда с вами — и когда вижу вас, и когда не вижу вас, я тоже беседую с вами, вы всегда в моем сердце. И я, и вы — едино.
А сказано — где два или три воедино, там Я посреди них. И вот когда я без вас думаю о вас, сердцем своим сострадаю вам и знаю, что многие из вас и меня не забывают, я ощущаю благодать Христову, которая соединяет нас и не только нас — всех любящих Господа.
Да хранит вас Господь!
