Царственная свобода. К 100-летию со дня рождения и 20-летию со дня преставления архим. Тавриона (Батозского)
В августе этого года исполнилось сто лет со дня рождения и двадцать лет со дня смерти духовника Спасо-Преображенской пустыни под Елгавой Рижского Свято-Троицкого монастыря архимандрита Тавриона (Батозского). Для многих и многих людей о. Таврион в советской России был живым свидетельством Воскресения Христова и вытекающей из него царственной свободы христианина. Он действительно жил в любви и свободе тогда, когда это казалось невозможным, а Спасо-Преображенская пустынька, в которой он служил начиная с марта 1969 г., была местом, где светил чистый свет непобежденной вратами ада Христовой Церкви, где старались принимать всех, где ежедневно служилась Евхаристия, на которой все могли быть причастниками, где вслух всего народа звучали слова евхаристической молитвы возношения, где звучало слово Божье и слово Церкви, где в тех, кто приобщался к жизни и служению о. Тавриона, Воскресение становилось не просто воспоминанием, но действием, наполняя приезжавших жизнью и великой надеждой.
Духовный импульс, привнесенный им в Русскую церковь, был такой силы, что уже через несколько лет после его кончины все чаще и чаще стали раздаваться голоса, призывавшие к общецерковному прославлению о. Тавриона, причем характерно, что голоса эти часто принадлежали людям совершенно различных церковных направлений. Конечно, опыт о. Тавриона еще будет осмысляться, еще предстоит написать его духовную икону, выявить образ его святости, во многом новый для нашей церкви. Ведь с одной стороны, еще мальчиком Тихон Батозский, мечтая о монашеской жизни, убежал в Глинскую пустынь и всю жизнь оставался подлинным монахом, верным и букве и духу монашеской традиции. С другой стороны, получив во время иерейского рукоположения в 1925 г. благословение на ежедневное совершение литургии, он строго исполнял его в течение всей своей жизни, даже в сталинских лагерях, где он провел в общей сложности около 27 лет, и роль, которую Евхаристия играла в его жизни и служении, делает его виднейшим представителем так наз. евхаристического возрождения, показывая, что истоки этого церковного движения лежат вовсе не в каком-то «новом» богословии или еще где, но именно в самом Православии.
Действительно, о. Таврион является своего рода венцом, «печатью» той традиции, которая жила в нашей церкви начиная, по крайней мере, с XI века, когда прп. Симеон Новый Богослов объявил критерием подлинности духовной и особенно монашеской жизни не одни аскетические добродетели, но реальность переживания человеком таинства Евхаристии. Совсем недавно о. Иоанн Мейендорф заметил, что поздний византийский исихазм, у истоков которого как раз и стоял прп. Симеон, был в действительности гораздо более евхаристическим движением, чем это иногда кажется. Если вдуматься, в этом нет ничего неожиданного, поскольку такое отношение к Евхаристии, ставящее человека в зависимость от действия Божьего, а не человеческого, это еще один шаг навстречу царственной свободе человека, возвещать которую и было призвано монашество с момента своего появления и которую для многих воплощал в себе о. Таврион.
Думается, что прославление о. Тавриона означало бы признание церковью этой преемственности движения евхаристического возрождения по отношению к подлинной традиции монашества. Но готова ли к этому наша церковь?
Для того, чтобы это стало возможным, для того, чтобы мы могли всерьез задуматься об опыте о. Тавриона и осмыслить его в контексте нашей церковной жизни, когда многое из того доброго, что происходит сейчас в Русской церкви и культуре, делается людьми, знакомыми с этим опытом, а часто именно им и вдохновлено, издательством Свято-Филаретовской высшей школы предполагается издать сборник, в который вошло бы по возможности все лучшее, что было опубликовано в последние годы из наследия о. Тавриона, а также воспоминания о нем, с добавлением некоторых важных новых материалов.
В связи с этим — в ознаменование памяти о. Тавриона и в качестве анонса этой книги — мы предлагаем нашему читателю две небольшие его проповеди, ранее не публиковавшиеся. Говоря в них о двух главных таинствах церковной жизни — Крещении и Евхаристии, о. Таврион показывает нам две вещи, которые лежали в основании его собственной жизни и которые вместе как нельзя лучше свидетельствуют о той самой преемственности. Это крест личного подвига и единая для всех евхаристическая чаша. Но теперь лучше послушаем его собственный голос.
