«Пустыня» (окончание)
Часть вторая
Пустыни в современной практике оглашения
1. Положение новокрещеных
Как мы уже говорили, оглашаемые, подобно детям, живут на «фоне» Церкви, после же воцерковления они начинают жить в Церкви. До этого им был доступен один вид общения с Богом — личная молитва. Был еще безличный закон, в котором они пытались услышать голос Божий, обращенный к ним. Была, конечно, и молитва храмовая, но она редко воспринимается оглашаемыми именно как составление Церкви. Было уже и общение с братьями и сестрами во Христе, и даже какие-то иерархические отношения, но все это в неявном виде. Теперь же их Богообщение проходит как бы «под тремя видами».
Во-первых, это по-прежнему личное, а правильнее было бы сказать — индивидуальное общение. К сожалению, церковная ситуация такова, что даже такие вещи, как хождение в храм, участие в службах, причащение, исповедь, посты и т. п., по-прежнему могут проходить для человека под этой рубрикой, и как мы уже отмечали, именно это и определяет в чем-то сложившуюся практику пустыни.
Во-вторых, это сознательно проявляющееся общение с Богом в таинстве Братотворения, в общине как подлинной школе христианской любви. В наших условиях это связано также с образованием малой группы, что не всегда совпадает с участием в евхаристическом собрании.
В-третьих, это служение Богу и ближним «тем даром, который получил». Это общение с Богом в служении, т. е. освящение путем вхождения в Церковь как Тело Христово через свое служение и дальнейшее преображение себя и мира через принесение Боту жертв во Христе.
Нетрудно заметить, что в этих трех пунктах и описана, собственно, вся литургия Церкви, ее Евхаристия, общее служение, в котором каждый только и становится подлинной личностью пред Богом. В связи с ними и проходит оформление «пустыни».
2. «Вход в пустыню»
К тому периоду, который мы в узком смысле называем «пустыней» и который длится 40 дней, относятся по большей части лишь искушения «первого» типа. Это тот период, когда человек, оставшись один, призван преодолеть все искушения хлебом», искушения «всяким словом, исходящим из уст Божиих», и производимым этим словом разделением. Главная же задача этого периода — 1) преодолев искушения, оказаться верным избранному пути, что значит — выбрать Церковь как подлинно новую область своего обитания, 2) выбрать пребывание с людьми, общение с Богом в братьях и сестрах, 3) выбрать свой дальнейший путь как служение Богу и ближнему. Задача катехизатора — рассказать о смысле этого отрезка жизни неофитам, о задачах, которые встанут перед ними и об искушениях.
Во-первых, надо очень кратко, так как это более уместно на «выходе из пустыни», рассказать о норме, жизни членов церкви: о молитве, о необходимости найти верное сочетание молитвы канонической и свободной, об участии в Евхаристии, исповеди и т. п.
Надо сказать и о том, чего ждет от них Бог в пустыне. Они должны знать, что Бог не просто рядом, но что именно в этот момент Он наиболее серьезно к ним относится, что здесь проверяется их имя христиан, их подлинная свобода в Духе. О том, что Бог всегда готов помочь и выйти им навстречу, но что для этого Ему необходим их собственный серьезный выбор, которого Он ждет, и что этот выбор они должны совершить непременно сами, что если они хотят получить какую-то помощь от Церкви, то они должны искать и просить ее сами, и т. п.
Далее надо, конечно, сказать и о собственно искушениях, о том, какую они, в свою очередь, преследуют «цель»: о всех искушениях «хлебом», особенно том искушении, когда человеку кажется, что вот теперь-то он достиг Земли Обетованной, что теперь в его жизни будет все хорошо и комфортно, что теперь ему никто не нужен и ничто не нужно и т. д.
Надо сказать и об «обоюдоостром мече» слова Божия, о физических травмах и, особенно, о тех искушениях, которые касаются разделения души и духа. Ситуации бывают трудные, и надо предупредить об их возможности, отметив, впрочем, что их цель, как правило, — запугать человека, парализовать его волю, его веру, но что у Бога и у верных христиан безвыходных ситуаций не бывает, и на путях веры всегда можно обрести спасение, а в искушении надо помнить, что «искушение вас постигло не иное, как человеческое: и верен Бог, Который не попустит, чтобы вы были искушены сверх сил, но в самом искушении даст и выход так, чтобы вы могли вынести» (1 Кор 10:13). Можно посоветовать вспоминать не только искушения Христа, но и ветхозаветные искушения — Авраама, Израиля в пустыне. Многим неплохо будет вспомнить и жену Лотову — в пустыне обычны искушения, связанные с агрессией прошлой жизни. Следует упомянуть и об обычных «неофитских» искушениях; гордыни, фарисейства (т. е. «отделенности»), замкнутости на себя и свою пользу, веры без любви, разного рода дерзости, осуждения, «сведения счетов» и т. д.
Конечно, надо трезво представлять, что о всех искушениях не предупредишь, что в конце концов человек окажется действительно один, что настоящее искушение всегда застигнет человека врасплох и что он должен быть настроен не столько на то, чтобы выполнить инструкцию, сколько на то, чтобы самому узнать искушение, различить его по «духу» и по «смыслу» — здесь проверяется, как он оглашался и как его оглашали.
Уже на этом этапе могут встретиться искушения как «второго», так и «третьего» типов. В первом случае это может касаться разных столкновений, связанных с современной внутренней ситуацией в Русской Православной Церкви. Во втором случае это могут быть искушения сразу, «на подъеме» взять себе служение не по силам, что может быть связано с «увлечением» аскетикой и благотворительностью, и тогда надо предупредить о необходимой трезвенности.
Большую проблему, особенно сейчас, представляет христианское чтение. Литературы много, и далеко не вся она сразу приемлема или полезна. Надо сориентировать человека в этом море. Может быть нужно посоветовать в период пустыни читать те книги Нового Завета, которые были рекомендованы на период светлой седмицы и которые за недостатком времени и сил вряд ли могли быть прочитаны с должной степенью внимания. Эта проблема касается и «выхода из пустыни», тогда она встает даже с еще большей остротой. Большая часть православной литературы — аскетика и мистика вкупе с догматикой. Вещи нужные, но не исчерпывающие церковной жизни, а потому неизбежно ограничивающие читателя. Почти нет литературы о проблемах общинной жизни и вообще об экклезиологии, не говоря уже о проблемах служения. В третьей части этой работы мы еще будем говорить о причинах этого.
3. «Выход из пустыни»
т. е. из этого сорокадневного периода, есть, по существу, вступление в жизнь Церкви как общины. Этим определяется для катехизатора и его цель; рассказать об этой жизни и отчасти показать ее, рассказать о ее цели и о ее норме, ввести в сложившуюся традицию, рассказать о группах, об общинах, о братстве, о приходе, о взаимоотношении между ними, напомнить о том, что такое иерархия, кто такой священник и каково его служение, каков смысл церковного благословения, сказать о возможности дальнейшего образования, о служениях, имеющихся в братстве, и о других подобных вещах.
Обо всем этом достаточно подробно рассказано в «вопросном листе» и, думается, нет нужды все это здесь пересказывать. О серьезных же искушениях, связанных с жизнью в общине, в Церкви (как с большой, так и с маленькой буквы) на этой встрече не расскажешь, и надо поэтому еще подумать, как оказать помощь новой группе в тех трудностях, которые неизбежно возникнут перед ней, — это еще почти нерешенная проблема в нашем братстве. Может быть, стоит внести только одно предложение. Малую группу надо реально создать, и произойти это должно на агапе после Евхаристии, общего причастия от одного Хлеба и одной Чаши, Пустыня же есть место свидетельства Духа, поэтому рекомендованный обмен опытом, т. е. рассказ друг другу о пустыне, может быть стоит перенести как раз на эту агапу в качестве «просфоры». Такой рассказ на агапе способен по-особому открыть людей друг другу, выявить наличие какого-то общего духовного опыта, который, возможно, и будет положен в основу реального единства группы. Особенно это может оказаться полезным при слиянии двух групп, так как в этом случае требуется какой-то реальный шаг навстречу своему новому брату.
Что же касается чтения, то на этом этапе «вышедших из пустыни», т. е. начавших жизнь в группе, непосредственно касается прежде всего Первое послание к Коринфянам апостола Павла, на которое и надо обратить их особое внимание, — может быть, даже следует подумать и о том, чтобы через некоторое время устроить особую встречу, посвященную этому посланию (конечно, в контексте их собственного опыта), Это Послание написано отчасти как ответ на вопросы именно таких, начавших жизнь в общине в отсутствие наставника, неофитов, отчасти же — на основании информации, полученной апостолом Павлом, об их жизни и проблемах. Для нас важно, что сам апостол как и автор Послания к Евреям рассматривает эти проблемы как искушения, аналогичные искушениям ветхого Израиля в пустыне, уподобляя Крещение переходу через Красное море (1 Кор 10:1-13). Может быть, этот отрывок следует даже прочесть на «выходе из пустыни». Естественно, в поле зрения апостола попадают все обычные искушения этого периода: различие между свободой и произволом (об имеющем жену отца); разделения в общине; осуждение других и, особенно, старших по вере; искушения духовной «сытостью»; проблемы брака, неизбежно возникающие у новоначальных; проблемы веры, в писаниях апостола часто связанные с вопросами обрезания, идоложертвенного и пищи вообще; проблемы духа и смысла и необходимо связанные с ними проблемы любви и знание проблемы служения в Церкви как Теле Христовом, в том числе — служение как жертва Богу, служение и опасность идолослужения, различие служений в одном Духе, различие в служениях, т. е. в духовной жизни вообще, связанное с половой принадлежностью, увещание «оставаться в том звании, в котором призван», — главное, служение как путь достижения любви — как основы и цели всех служений. Тут и проблемы благочестия и благочиния, проблемы участия в Евхаристии, проблемы Писания и Предания и многое другое.
Вообще надо сказать, что в наших общинах открывается прекрасная возможность практически рассматривать апостольские послания именно как целостные наставления общине, находящейся на конкретном этапе своей жизни, касающиеся определенной церковной ситуации, (какими послания в действительности и являются), а не просто как некое «море», из которого что-то «вылавливают» и распределяют по рубрикам.
Часть третья
Выявление «пустыни» в православной традиции
1. Трудности анализа
Эта часть работы наиболее проблематичная. Мы уже писали о том, что так как в ранней Церкви евхаристическое собрание совпадало с общиной, в которую сразу после крещения вступал неофит, то период пустыни оказался невыявленным; человек, видимо, проходил свою пустыню уже внутри общины и никакого явного рубежа, которым у нас является «выход из пустыни», для него не было. В период «симфонии», когда восторжествовала идея «универсальной Церкви», положение усугубилось тем, что постепенно границы Церкви как общины становились все более и более размытыми, граница стала проходить не между евхаристическим собранием и евхаристическим собранием, а между клиром, иерархией и вообще мирянами, ведь постепенно все население империи оказалось в церкви и, в конце концов, стало не очень ясно не только то, куда же именно человек воцерковляется, но и то, откуда он это делает, а «пустыня» всегда требует наличия некоторой границы, оставляющей человеку возможность какого-то выбора, перехода рубежа. Дело усугубилось тем, что одновременно с этими процессами произошло следующее. В Церкви вообще осталось только два служения, которые человек мог реально выбрать: священство и монашество, и вот тут, как всегда, чуткая традиция мгновенно высвечивает интересующие нас вещи. И появляется канон, который запрещает рукоположение новокрещеных, объясняя это тем, что человеку и после крещения необходимо пройти какое-то испытание..
Сложнее (и интереснее) обстоит дело с монашеством. Мы уже отмечали, что всякое служение в Церкви как Теле Христовом, прямо или косвенно связано с жизнью Христа, так как в конечном счете совершается Им. Так вот, в силу известных причин, с известного времени само пребывание в пустыне, постоянная побеждающая борьба с дьяволом и его искушениями, превратилось в своеобразное церковное служение — служение свидетельства свободы человеческого духа, преображенного благодатью.
Конечно, к этому служению в определенной степени призван каждый христианин. Во все времена существуют и люди, особо к нему призванные, но в условиях «симфонии» это стало поистине служением всей Церкви, причем служением почти единственным: на этом свидетельстве, на этом опыте стоял весь христианский мир. Свт. Иоанн Златоуст чуть ли не половину всех своих проповедей посвящает рассказам о монашеском жительстве, вдохновляя этим прихожан..
Сразу оговоримся, что мы не рассматриваем здесь проблему происхождения Великого и Рождественского постов, которое, как писал известный литургист проф. М. Скабалланович, связано с пустыней. Можно лишь сделать предположение, что по мере того, как христианская жизнь в общем стала все более и более отделяться от проблем служения, вернее, превратилась лишь в сугубое служение свидетельства (в лице монашества), «пустыня» стала как бы ценностью сама по себе, а не просто необходимым, но проходящим этапом в жизни всякого христианина, в чем, как мы знаем по опыту, была большая историческая мудрость.
Пост, особенно Великий, и стал таким временем, когда всякий, даже «мирянин», мог войти в то «истинное» служение Церкви, которое в остальное время принадлежало одним монахам. Монашеская жизнь связывается во многом с жизнью «Ангела Пустыни» — св. Иоанна Предтечи, т. е. с покаянием и ожиданием, и естественно поэтому, что время 40-дневного испытания было перенесено со времени после Крещения или Пасхи на время до них. Можно сказать, что «пустыня» св. Иоанна и «пустыня» Самого Христа как бы слились в сознании исторического православия.
Казалось бы, такое положение дел ставит нас в безвыходную ситуацию: разве может быть какая-то еще «пустыня» внутри самой пустыни? Оказывается — может. Действительно, уже житие первого из великих пустынников — св. Антония дает нам деление его жизни в пустыне на три больших периода. Начинается все, естественно, с выбора: для Антония выбор пустыни и есть выбор Церкви, выбор быть с людьми. Первый период его жизни в пустыне посвящен общению с ее жителями, с аскетами, вхождению в их опыт. Второй период есть собственно пустыня — период затвора, когда он остается один, когда он сам призван, выдержав искушение, обрести Христа. Наконец, третий, последний период — период служения.
К сожалению, толща времени и язык традиции достаточно плотно закрывают от нас многие реальности духовной жизни первого из великих подвижников, поэтому нам показалось уместным обратиться к опыту одного из последних — св. Силуана Афонского, благо его жизнь описана достаточно подробно. Да не будет это почтено за дерзость, но мы попробуем рассмотреть его духовный путь не в свете специфического монашеского делания, а в свете тех духовных реальностей, которые рассматриваются в этой работе.
2. Пустыня старца Силуана
Монашеский путь, конечно, очень своеобразен. Поступление старца в монастырь и связанное с этим ощущение прощения, отпущения грехов, можно, видимо, уподобить нашему воцерковлению, после которого и начинались для него «первые» искушения, искушения «хлебом» — уйти из монастыря, жениться и т. п. Связаны они были, как пишет его биограф, с «расслаблением от радости прощения грехов» — вещь вполне обычная у нововоцерковленных. С этим искушением (а для него это было падением) и появлением твердой воли к покаянию и связана у него первая пустыня, где его искушали своеволием, гордыней, унынием, «ангелом света» — мистическими переживаниями без любви, ложными служениями «от пустоты» (в его случае это было стремление к своевольным «послушаниям») и прочим стандартным набором искушений. Это было и время вхождения в молитвенный опыт Церкви на «экстенсивном» уровне: обретение дара постоянной молитвы и прочее. Закончился этот период откровением бесконечной любви Христа в явлении Его милостивого лика и подлинным «рождением свыше», после которого и началась для старца другая пустыня, уже более серьезная, так сказать, «вторая», связанная с преодолением не первых двух, как предыдущая, а третьего искушения Христа, связанная и с подвигом настоящей умной (чистой) молитвы. Эту пустыню в случае старца вполне можно уподобить борьбе Иакова с Ангелом: Не отпущу, пока не благословишь
Действительно, человек, вкусивший такой благодати, не может забыть этого опыта, понимает, что она есть единое на потребу. После такого осознания и начинается для человека его подлинный духовный путь, путь поиска пути ее стяжания. Ведь еще на дороге в Эммаус стало понятно, что Воскресший становится невидим именно в тот момент, когда Его, наконец, узнают. Туг и предстоит человеку сделать шаг на следующей ступени богопознания: от созерцания — к единству. Но надо еще узнать, — как и куда сделать этот шаг, поэтому и приходит, конечно, одно из классических искушений: забыть слова Господа, обращенные к Отцу: Не хочу, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла
Человек же именно хочет быть взят из мира, чтобы быть со Христом. Он хочет все время переживать пасхальную радость о людях и всем творении, хочет сладости «чистой» молитвы, общения с Воскресшим в Духе Святом. Как будто открывается какое-то окно, и в нем человек видит чудесный мир Божий, а в нем — Самого Христа в Его любви и милости. Но вот постепенно какая-то пелена затягивает это окно, и рано или поздно человек обнаруживает, что перед ним стена — благодать ушла. И тогда человек — один сильнее, другой слабее, это зависит от темперамента — начинает стучаться в эту стену. Есть, конечно, и такие, которые просто садятся перед этой стеной и ждут, а некоторые уходят — ведь «все возможно верующему». Но тайна в том, что это окно никогда больше не откроется, что не через него лежит путь в однажды открывшееся Царство. Путь в него лежит просто в другую сторону, а человек, увидев Христа во славе, вслед за Петром на Фаворе восклицает: Господи, хорошо нам здесь быть
— и ошибается.
Конечно, по евангельскому слову, если долго и очень настойчиво стучать, то в конце концов отворят или дадут какой-то ответ. Ответ, полученный старцем, был очень прост: Держи ум твой во аде и не отчаивайся
В сущности, в нем нет ничего нового, это то же известное: Отвергнись себя, возьми крест твой и следуй за Мною
Нечто подобное услышали и апостолы в день Вознесения на горе Масличной: Мужи галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо?
Этим было сказано, что подлинное общение со Христом будет теперь уже не на горе, а там, внизу, в Иерусалиме, в Духе Святом, т. е. Духе пророчества, Духе Служения, Духе Любви крестной. Христос как бы сказал старцу: Вот, ты хочешь из ада сюда, ко Мне, но Я-то хочу от тебя прямо противоположного, Я хочу, чтобы ты именно был там, где ты есть, и этим служил Мне
Перед этим Христос открыл ему его грех как гордыню: старец как бы не хотел признавать своим то место, на котором реально находился перед Богом, ему казалось, что он хочет вырваться оттуда к Богу, а на самом деле получалось, что собирается поклониться дьяволу, — все прямо так, как и предлагал Самому Христу сатана. Слова Христа произвели на старца чудесное действие: он обрел смирение и благодать. То, что являлось для него мукой в течение 15 лет и от чего он по гордыне хотел избавиться как от чудовищной несвободы, в этот миг он обрел как свое служение, как то, в чем он только и может обрести свободу и общение с Богом. Действительно, до этого ему было страшно остаться без Христа, после же этого он, по его собственному признанию, узнал опытно, что Господь все время смотрит на него и, значит, бояться ему нечего, узнал, подобно апостолу Павлу, что ничто не может отлучить его от любви Христовой.
Заключение
Пустыня как мистическое пространство
1. Пустыня и таинства
Случилась неожиданная, но и неизбежная вещь. Разговор о «пустыне» как естественном и необходимом этапе воцерковления, привел нас к рассмотрению реальности, проекцией которой и является, по существу, то, что мы называем здесь воцерковлением, — реальности Таинства, таинства Просвещения, которое последовательно складывается из Покаяния — пред Богом, Крещения — в смерть Христову и в надежде, что и жить будем с Ним, Миропомазания — Помазания и поставления Духом, и Евхаристии — благодарения Отцу, т. е. введения во внутрибожественную жизнь. Очевидно, что хотя всякое таинство и совершается во Христе Духом Святым по дару любви Отчей, каждое из них имеет и свой особый акцент, особую обращенность к одному из лиц Св. Троицы. Конечно, эти таинства так же неотделимы и неразрывны, как нерасчленима человеческая жизнь, однако то, что происходит в церкви в один — три дня, т. е. как бы «сразу», в один момент, имеющий «выход» в вечность, в реальном времени этой самой человеческой жизни разворачивается как ряд последовательных событий, иногда значительно отдаленных друг от друга. К сожалению, какое-то странное забвение этого простого факта привело к тому, что многие из этих таинств н остаются лишь залогом, принадлежащим вечности, но никак не разворачиваются в реальном времени жизни члена Церкви. Поэтому представляется, что главное, чем мы можем «питаться», читая житие старца Силуана (именно житие, а не собственно его писания — это дело немного другое), это не его монашеский подвиг и не мера этого подвига, недоступные нам, но именно эта развернутость, выявленность, прожитость им всего церковного Таинства в некой полноте.
В жизни старца мы видим Покаяние, исполнившееся в поступлении в монастырь и ясном чувстве прощения грехов. Последовавшее за ним падение, сыгравшее в его жизни роль «отречения Петра», привело его к подлинному познанию безмерности любви и милости Христовых в явлении Его Самого. Во внутреннем человеке, в сердце, он познал Крест Христов, как выражение этой всепрощающей и на все надеющейся любви, т. е. испытал настоящее Крещение, новое рождение (как пишет его биограф), находящее выражение уже не просто в радости прощения и возвращения, но в пробуждении настоящей, истинной любви ко Христу, в принятии в этой любви Креста Христова, Его Жертвы. В такой момент душа человека поистине становится невестой Христовой, всегда ожидающей своего Жениха и стремящейся к соединению с Ним. Наконец, последовавшее через 15 лет откровение Христа: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся» стало для старца поставлением на служение, раскрыло Помазание от Духа. С этого момента его жизнь и стала таким служением, принесением жертв во Христе. Тут и исполнилось его вхождение в литургию Церкви, в ее Евхаристию, в благодарение Отцу, в «Царство Отца и Сына и Святого Духа». Об этом и свидетельствуют так ясно его писания.
Пустыня же предстала перед нами не просто местом испытания новокрещеного, но тем местом, где разворачивается Таинство. Действительно, Израиль уходит из Епшта в пустыню, и уже в пустыне совершается Пасха, там же происходит и Пятидесятница. В пустыне звучит проповедь Иоанна Крестителя, проповедь крещения покаяния, которое и принимает от него Иисус и после которого Он и возводится Духом, опять-таки, в пустыню. В этой пустыне и находят Его искушения, соответствующие, так сказать, апофатически тем трем таинствам, которые делают возможным главное — литургию, Евхаристию.
2. Таинства и три искушения
Первое искушение требует от человека совершения дел веры, через которые испытывается его верность, его решимость действительно вернуться на Божьи пути, жить Его словом, в Его уделе. Это решимость блудного сына стать рабом, верным рабом Божиим, происходящая, конечно, от осознания человеком того, что он уже раб — но, к сожалению, не Божий, — раб греха, стихий мира, Закона. Это решимость, осознав свою мертвость по преступлениям (Еф 2:5), умереть для всего этого, умереть со Христом Его смертью. Тут должна выявиться действенность Покаяния.
Второе искушение испытывает уже нечто большее, а именно — готов ли человек слышать голос Бога Живого, обращенный непосредственно к нему, вступать с Ним в действительно личные отношения. Может ли он поверить в любовь, превосходящую закон благодатью, чтобы, умерев со Христом в Покаянии, ожить с Ним в Крещении, то есть стать уже не рабом, но чадом Божиим, получить усыновление чрез веру. Здесь испытывается уже не просто верность, связанная с делами веры, но сыновство, проявляющееся через труд любви.
Третье же искушение испытывает готовность сына стать наследником, ответить на любовь и доверие Бога свободой истинной жертвы, проявив в ней и надежду славы, и терпение надежды, то есть готовность служить тем даром, который получил. Таким образом, здесь должно проявиться священство члена народа Божия, через которое только и открывается путь наследовать обещанное Царство. Цари и священники поставляются через Помазание, действительность которого и должна проявиться здесь. Это Помазание от Духа Святого, ведь дары служений — это проявления Духа (1 Кор 12:7), Дух же есть залог наследия нашего
(Еф 1:14).
Чаще всего преодоление этих искушений и является для христианина раскрытием, выявлением этих таинств, а по мере такого выявления он и входит все полнее и реальнее в Евхаристию — таинство Царства (ср.: дело веры и труд любви и терпение надежды на Господа нашего Иисуса Христа пред Богом и Отцом нашим...
(1 Фес 1:3)). О преодолении искушений как выявлении даров Таинства апостол Павел пишет во Втором послании к Коринфянам: Разве вы не знаете, что Иисус Христос в вас? Разве только вы и выдерживаете испытания
(2 Кор 13-6 ср. также 2 Кор 5:8-13).
3. Раб, сын, наследник
Об этих «ступенях» Таинства — раб, сын, наследник — пишет апостол Павел, например, в Послании к Галатам: «А прежде, чем придти вере, мы были заключены под стражей Закона в ожидании будущего откровения веры, так что Закон стал для нас детоводителем ко Христу, чтобы нам быть оправданными верою; а когда пришла вера, мы уже не под властью детоводителя. Ибо все вы чрез веру — сыны Божии во Христе Иисусе... Если же вы Христовы, значит вы — семя Авраамово, по обещанию наследники. Но говорю; наследник, пока он младенец, ничем не отличается от раба, хотя он и господин всего, но находится под опекунами и домоправителями до срока, предназначенного отцом. Так и мы, когда были младенцами, были в рабстве у стихий мира. Но когда пришла полнота времени, послал Бог Сына Своего, родившегося от женщины, родившегося под Законом, чтобы искупить подзаконных, чтобы нам получить усыновление. А так как вы — сыны, то послал Бог Духа Сына Своего в сердца наши, Духа взывающего: Авва, Отче! Так что ты уже не раб, но сын; если же сын, то и наследник чрез Бога» (Гал 3:23-4:7). Мы видим, что избранный Божий уже господин, уже наследник, хотя фактически еще раб у стихий мира под стражей Закона. Чтобы войти во владение наследством, он должен быть сначала искуплен, куплен дорогою ценою
, как говорится в другом Послании (1 Кор 7:23), т. е. перейти в рабы Божии. (О переходе из рабства греху в рабство праведности, рабство Богу, через искупление пишет апостол Павел в Послании к Римлянам (Рим 6:18-23).) Только став рабом Божиим, человек может стать и Его «вольноотпущенником», т. е. получает «власть стать Его чадом», обрести усыновление чрез веру. По этой вере и посылается ему от Отца Дух Сына, становящийся для него залогом Царства. Легко написать: Уже не раб, но сын; если же сын, то и наследник
, так же легко, как и принять в один день таинства Покаяния, Крещения, Миропомазания и Приобщения. Раскрыть же их в своей жизни — трудно. На эти «уже не» и «если, то» должно потратить много сил и времени. (Ср. также (Рим 8:1-38).)
4. Таинства и богопознание. Искупление (освящение), усыновление, слава. Царство
Конечно, благодать — одна, как единственна Жертва Христова. Но в этой благодати всегда слышны обертоны ветхозаветных жертв — жертвы за грех, жертвы вины, всесожжения, благодарения. (Поэтому, кстати, не совсем корректно говорить, что в каких-то конфессиях «нет» каких-то таинств — они могут быть невыявлены, а многие конфессии имеют к тому же и некую специфическую обращенность к какому-то одному из таинств, но это другое дело. Если же мы говорим, что их «нет», то мы, тем самым, принимаем католическое учение о «разных видах» благодати. Нельзя забывать, что эта схоластическая редукция вследствие своего «механицизма» и, отчасти, магизма неизбежно ведет к той самой протестантской редукции, которую мы и имеем здесь в виду.)
Мы уже писали о святоотеческом опыте богопознания и богообщения. Человек, испытавший благодать, должен трезво представлять себе, что именно он увидел, что различил, услышал в Божьем призыве. Познал ли он только мир с Богом через Христа, т. е. увидел мир Божий, Его творение в его красоте, или уже преодолев искушения подобно слепорожденному обрел в этом Его мире и Самого Христа, а значит уже не просто мир с Богом, но и подлинное усыновление чрез веру. Если же он познал такое усыновление, то понял ли он уже и то, что ему даровано ради Христа не только в Него веровать, но и ради Него страдать
(Флп 1:29), т. е. имеет ли он решимость служить, участвовать в Жертве Христа, восполняя то, чего недостает скорбям Христовым, в плоти своей за Тело Его, которое есть Церковь
(Кол 1:24) ? Ведь мы сонаслаедники Христовы, если мы действительно с Ним страдаем, чтобы с Ним же и быть прославленными
(Рим 8:17). Может ли он, «получив доступ к этой благодати», стоять в ней и хвалиться в надежде на славу Божию? И не только это, но и хвалиться скорбями, зная, что скорбь вырабатывает терпение, а терпение — опытность, а опытность — надежду, а надежда не постыжает, потому что в сердцах наших — любовь Божия, излившаяся на нас чрез Духа Святого, данного нам. То есть может ли он, будучи примирен с Богом чрез смерть Сына Его, сказать вслед за апостолом: Тем более, примиренные, будем мы спасены в жизни Его. И не только это, но и хвалимся Богом чрез Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого мы теперь получили примирение
? В этом сложнейшем отрывке (Рим 5:1-11) мы тоже встречаем наши «ступени» Таинства: мир с Богом через смерть Сына Его, т. е. искупление кровью, доступ через веру к благодати спасения в жизни Христа, т. е. усыновление; и, наконец, раскрытие этой благодати через явление любви как дара Духа Святого — в страданиях и в надежде на прославление, т. е. в жертвенном служении. Все это и позволяет верующему хвалиться Богом, что значит — быть участником Его Царства.
Та же «диалектика» слышна и в литургической формуле: Благодать Господа Иисуса Христа и любовь Бога и общение Святого Духа со всеми вами
(2 Кор 13:13). Искупительная сила жертвы Христовой, в которой надо увидеть и принять «безумную» любовь Бога, принять — ответив на нее в общении Святого Духа, жертвенном служении любви.
5. Возвращение блудного сына. Дары и плоды таинств
Поэтому, если человек обратился к Боту, решил вернуться на Его пути, стать Его рабом, если он прошел хотя бы какое-то оглашение и, крестившись или воцерковившись, испытал благодать, то он находится в антиномичной и сложной ситуации. Он, конечно, действительно получил свидетельство Духом, что он не раб, а возлюбленный сын и, следовательно, наследник. Он получил, подобно вернувшемуся блудному сыну, и обувь, и одежду, и перстень, и пир устроен для него. Но общение со свиньями не проходит даром. Вернувшийся в дом отца долго еще может, как во внутреннем ощущении, так и во внешнем поведении, оставаться рабом. Даже живя в доме отца и ежедневно обедая с ним за одним столом, он может сохранять подлые свойства и привычки раба: внутреннюю несвободу и страх (как неверие и незнание любви), безответственность и лукавство, лень и жадность, дерзость и хамство, трусость и хвастливость, человекоугодие и презрение к людям, долго еще он может вести себя как наемник, которому «овцы не свои». Но даже и познав любовь отца, он, подобно неразумному дитяти, может долго еще думать, что эта любовь освобождает его от всяких трудов и забот.
Так и нововоцерковленный, даже вкусив дара небесного, т. е. испытав благодать и познав радость возвращения (т. е. Покаяния), даже уже живя в церкви и регулярно причащаясь, долго еще может не узнать ни любви, ни свободы, а значит, сердцем не пережить ни своего Крещения, ни, тем более, Миропомазания. Для подлинного усыновления мало свидетельства Духа Святого — нужно еще и свидетельство духа самого человека, что он действительно сын и наследник, что и делает неизбежной пустыню как место такого свидетельства.
Поэтому мало сказать, что «вода может остаться водой». Даже если она не осталась только водой и «Дух тебя принял», это еще не значит, что ты укреплен Духом во внутреннем человеке, а следовательно, говорить о Крещении в каком-то смысле (например, каноническом и сакраментальном) можно, а в каком-то (например, мистическом) может быть, и нет. В этом смысле всякое таинство можно уподобить встрече, которую Бог назначает тебе в некой комнате, и если ты туда приходишь — Он находится там? и в этом смысле таинство совершилось (если совершилось). Но вот встретишь ли, узнаешь ли ты Его и как скоро уже внутри этой комнаты — это вопрос. Не следует забывать, что, помимо Самого Бога, во всяком таинстве участвуют еще и различные ангельские силы, находящиеся, конечно, лишь «у входа» в эту «комнату», чем и может объясняться тот факт, что хотя «вода и остается водой», но что-то с человеком все-таки происходит. (Ср. притчу о брачном пире (Мф 22:1-14).)
В заключение приведем два больших отрывка из Послания к Ефесянам — самого выверенного, самого вероучительного и «догматического» послания апостола Павла, в которых он и пишет о том, что еще предстоит испытать, что пережить, узнать и познать уже верующим, крещеным и живущим в церкви людям.
Поэтому преклоняю колени мои пред Отцом, от Которого получает имя всякое отцовство на небесах и на земле, чтобы дал Он вам по богатству славы Своей быть могущественно укрепленными Духом Его во внутреннем человеке так, чтобы вселился Христос в сердца ваши чрез веру, и вы были укоренены и утверждены в любви, чтобы вы могли постигнуть со всеми святыми, что — широта, и долгота, и высота, и глубина, и познать превышающую познание любовь Христа, чтобы вы были исполнены всей полнотою Божией
(Еф 3:14-20).
Поэтому и я, услышав о вашей вере в Господа Иисуса и о любви ко всем святым, не перестаю благодарить за вас, вспоминая вас в молитвах моих, чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам духа премудрости и откровения в познании Бог просветил очи сердца вашего, чтобы вы знали, что есть надежда призвания Его, что — богатство славы наследия Его во святых, и что — безмерное величие силы Его в нас, верующих по действию державы силы Его, которою Он воздействовал во Христе, воздвигнув Его из мертвых и посадив по правую Свою сторону на небесах превыше всякого начала, и власти, и силы, и господства и всякого имени, именуемого не только в этом веке, но и в будущем; и Он все подчинил под ноги Его, и как главу над всем дал Его Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем
(Еф 1:15-23).
Использованная литература:
1. Новый Завет. Перевод с греческого под ред. еп. Кассиана (Безобразова).
2. Свящ. Георгий Кочетков. Таинственное введение в православную катехетику (пастырско-богословские принципы и рекомендации совершающим крещение и миропомазание и подготовку к ним). Дисс. М., 1986.
3. Свящ. Г. Кочетков. Возможная система оглашения в Русской Православной Церкви в современных условиях. М., МВПХШ, 1994.
4. Н. Герасимов (свящ. Георгий Кочетков). Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви. ВРСХД, 1979, №128, с. 41-96.
5. М. Скабалланович, Толковый типикон. М. Паломник, 1995.
6. Добротолюбие. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992, т.1.
7. Старец Силуан. М. — Минск, 1991.
8. Каноны или книга правил. Монреаль, 1984.
9. Митрополит Сурожский Антоний. Молитва и жизнь. Рига, Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1992.
10. Митрополит Сурожский Антоний. Духовность и духовничество. — Православная община, 1994, М N 4-5, с. 63-77.
11. Ол. Клеман. Истоки. М, Путь, 1994.
12. Прот. А, Шмеман. Исторический путь православия. М., 1993.
13. С.С. Аверинцев. От берегов Босфора до берегов Евфрата. М., МИГОС, 1994.
14. С. Кьеркегор. Болезнь к смерти. В кн.: Страх и трепет. М. Республика, 1993, с. 251-344.
15. Ж. Бернанос. Дневник сельского священника. М.,Худ.лит., 1993.
16. Прот. Н. Афанасьев. Служение мирян в церкви. М., МВПХШ, 1995.
17. Прот. Н. Афанасьев. Церковь Духа Святого. Рига, Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1994.
18. Свт. Григорий Нисский. Творения, т. 4, 1862.
