«Он умер в январе…» Иосиф Бродский. Стихи ..
Он умер в январе, в начале года.
Под фонарем стоял мороз у входа.
Не успевала показать природа
ему своих красот кордебалет.
От снега окна становились уже.
Под фонарем стояп глашатай стужи.
На перекрестках замерзали лужи.
И дверь он запвр на цепочку лет…
(Из стихотворения И.Бродского «На смерть Т.С.Элиота», 1965г.)
В январе умер и Иосиф Бродский — поэт, считавший, что от человека после его смерти остается только одна часть — «часть речи». Он служил русской речи. Он поднимал в своих стихах прозу окружающей его жизни — слишком часто жуткую! — до подлинной поэзии. То есть до небес — «воды, которая над твердью», как называет их Священное писание. И стал самым молодым Нобелевским лауреатом по литературе. В своей нобелевской лекции он говорил о красоте и ставил нравственный выбор человека в прямую зависимость от его эстетического опыта, от твердости его вкуса. Человек как homo aesteticaus , «другого будущего, кроме очерченного искусством, у человека нет» — это в самом деле небеса — беспредельные, сияющие мириадами звезд. Но …пустые. «Ты Бога облетел и вспять помчался» — слова, обращенные Бродским к великому английскому поэту Джону Донну, не очень-то соответствуют реальному образу последнего (тот был настоятелем собора св. Павла в Лондоне, его проповеди считались центральным событием религиозной жизни Англии), и характеризуют, конечно, эстетический идеал самого Бродского. Впрочем, именно эстетический — не более. И достаточно ранний. До смерти оставалось еще целых 33 года…
Недостатка в публикациях о поэте нет, поэтому нет и нужды подробно описывать эти годы здесь. Достаточно напомнить, что Иосиф Бродский — ученик, но не продолжатель Анны Ахматовой Посвященное Анне Ахматовой известное стихотворение И. Бродского «Сретенье» опубликовано в журнале "Православная община, №4–6 за 1993 год (даже в самых ранних произведениях!). В 60-е годы он оказался на Севере в ссылке за «тунеядство», а с 1972 г. фактически в той же ссылке, в Америке, ибо водворение (точнее, «выдворение») не по своей воле даже в рай, отнимает от свободы со своей стороны столько же, сколько прибавляет с другой. «Словно быкам — хлыст, вечен богам — крест» — пророчествовал он в своих знаменитых стихах.
Этому весьма способствовало то, эпоха (да и страна), в которой жил и говорил Бродский, была удивительно безъязыковой. Соль в слове, деле, жизни или а силу, или уходила на глубину, «под глыбы» . Бессловесность же и безбожие практически однокоренные слова. Бродский лучше многих возвращал нашей поэтической речи соль. Но всерьез повернуть эту речь к Богу можно, лишь вернув к Нему, так же всерьез ушедший от Него народ. Да и для самого поэта христианство скорее «мучительно» (выражение одного из исследователей его творчества). Поэтому и поэзия Бродского в духовном смысле почти безысходно трагична, мучительна. Поэтому же в «библейских» стихах (их много!), кроме муки, может шокировать вольное, до произвола, обращение с известными каждому христианину образами и словами. В одном из поздних интервью Бродский вскользь говорит о себе: «Я еще тот христианин». Пожалуй. Но именно эта фраза лучше всего показывает, насколько небезразличен для него был мир Библии, мир жизни по Вере, в который он сам входил как бы с другой стороны…
Для читателя — любого — поэт жив, покуда живы (т. е. питают жизнь) его произведения. Для читателя-христианина возможно большее.
