О составе церковного собора. Вторая записка группы столичных священников
Вопрос о восстановлении канонической свободы православной церкви в России естественно связан с вопросом о составе будущего церковного собора, чрез который должно совершиться это восстановление. Мы имеем в виду ответить на естественно возникший у многих вопрос: какого же собора, по составу его членов, надобно желать для дела канонического устроения нашей церковной жизни? Отвечаем: такого собора, который непременно мыслится в понятии о церкви Христовой и который не раз собирался в древнейшие времена жизни церкви, — собора всецерковного.
Церковь, по учению апостола Павла, есть тело Христово
(Еф 1: 22–23). Как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы многие составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены
(Рим 12: 4–5). В теле все члены так обусловлены один другим, что ни один, без вреда для всего тела, не может сказать другому: «ты мне не нужен»; напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения
(1 Кор 12: 20–23). Так и в церкви Божией не может быть ни мертвых членов, ни ненужных и излишних для домостроительства церковного, ибо дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу
(1 Кор 12: 4–7). Поэтому все церковное тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви
(Еф 4: 16).
Сообразно такому учению о церкви, устроялась в век апостольский и церковная жизнь с церковным управлением. Деяния апостольские свидетельствуют, что апостолы обсуждали пред всем «множеством» свои предположения и осуществляли их при молитве и при содействии всей церкви. В собрании человеков около ста двадцати
, вероятно, всей тогдашней церкви, после общей молитвы, поставили двоих
, из коих по жребию был сопричислен к одиннадцати апостолам
св. Матфий (Деян гл. 1). Избрание семи диаконов произошло при участии всего общества иерусалимской церкви: и угодно было это предложение всему собранию, и избрали Стефана…
(Деян гл. 6). На апостольском соборе апостолы и пресвитеры со всею церковию рассудили
и, избравши из среды себя мужей
, отправили их в Антиохию с посланием от имени всего собора: Апостолы и пресвитеры и братия находящимся в Антиохии…
(Деян 15: 22–23). Апостол Павел укоряет коринфян, что они сами не извергли из среды своей кровосмесника, и наставляет их объявить ему приговор в общем собрании верующих (1 Кор гл. 5); по прошествии же некоторого времени просить
тех же коринфян оказать ему любовь
, простить его и утешить
, без его — апостола — присутствия, прибавляя: кого вы в чем прощаете, того и я
(2 Кор гл. 2).
В следующее за апостольским время церковь продолжала жить такою же соборною жизнию. Св. Игнатий Богоносец хорошо это выразил в послании к Ефесянам: «Составляйте из себя вы все до одного хор, чтобы согласно, настроенные в единомыслии, дружно начавши песнь Богу, вы единогласно пели ее Отцу чрез Иисуса Христа… Полезно вам быть в невозмутимом единении между собою, чтобы всегда быть и в союзе с Богом» (гл. 4). И когда это единение нарушалось, например, появлением какой-либо ереси, то верующие, без различия их церковных полномочий, собирались на соборы и судили о ней. Так, например, во II в., при появлении ереси Монтана, «верующие начали часто и во многих местах Азии собираться и, исследовав новое учение, объявили его нечестивым и отвергли, как еретическое; тогда преданные ему отлучены были от церкви и лишены общения с нею» (Евсевий, Церк. ист., V, 16). Не подлежит сомнению, что на соборах этих непременными членами являлись епископы окружных церквей; однако, не они одни, но и клирики и миряне тех же церквей должны подразумеваться под общим наименованием «верующих». И эти-то «верующие», совокупно со своими епископами, производили исследование нового учения, осудили его, как еретическое, и извергли его проповедников и последователей.
От III в. имеем многочисленные свидетельства св. Киприана Карфагенского. Так, он писал пресвитерам и диаконам: «С самого начала епископства моего я положил за правило ничего не делать по одному моему усмотрению, без совета вашего и без согласия народа». По его словам, «смиренномудрие, и учение, и самая жизнь наша требуют, чтобы предстоятели, собравшись с клиром, в присутствии народа, которому также за веру его и страх должна быть воздана честь, могли распорядиться во всем по общему соглашению». Когда возник вопрос о падших, он писал разным лицам, что этот важный вопрос необходимо разрешить по окончании гонения, «при совещании со всеми епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и… в присутствии мирян». Такой порядок ведения церковного дела вполне соответствовал воззрениям и установившемуся обычаю римской церкви, которая отвечала Киприану: «В столь важном деле мы согласны с тем, что и ты утверждал, именно, что прежде нужно дождаться мира церкви, а потом уже, составив общий совет с епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и твердыми в вере мирянами, рассудить о деле падших» (Киприан, Творения, р. пер., 2-е изд., т. 1, стр. 175, 133, 165, 217, 221).
Не иным был и обычай восточной церкви. Так, по поводу ереси антиохийского епископа Павла Самосатского неоднократно собирались в Антиохии соборы, на которых участвовали местные и прибывшие из Палестины и Малой Азии епископы с пресвитерами и диаконами. «Все они, — по свидетельству историка Евсевия, — в разные времена и часто сходились в одно место и в каждом заседании рассматривали отдельный вопрос». В последнем соборе, постановившем приговор и низложившем еретика-епископа, также участвовали, как видно из надписания приводимого Евсевием послания собора, «епископы, пресвитеры и диаконы… и церкви Божии». Главным деятелем на этом соборе явился пресвитер Малхион, «муж ученейший». «Он-то, — рассказывает Евсевий, — вступил с Павлом в прение, которое, как записали его скорописцы, сохранилось доныне, и один из всех умел обнаружить мысли этого скрытного и обманчивого человека». Епископы, пресвитеры и диаконы и церкви Божии, от имени которых составлено и отправлено окружное послание, все совокупно объявляют в послании: «Мы принуждены были отлучить этого неуступчивого противника Богу, и вместо его, по Божию, как мы уверены, усмотрению, епископом кафолической церкви поставили другого» (Евсевий, Церк. ист., VII, 28, 29, 30).
С изменением внешнего положения церкви с IV в. внутренний ее строй, характер жизни и управления остался соборным, соответственно учению и практике св. апостолов. «Церковь, — по словам св. Амвросия Медиоланского, — есть некая форма справедливости, общее право всех. Сообща она молится, сообща трудится, сообща испытуется» (О должностях, I, гл. 29). «Не можешь сказать, — пишет св. Иоанн Златоуст в своем толковании на 1 Кор 12: 12, — что один какой-нибудь член составляет тело сам по себе, а другой — нет; в этом отношении они все равны и все одно тело»… «Быть или не быть в составе тела зависит не от положения в том или другом месте, — это производит только различие в месте, — но от слития или раздела; быть или не быть телом зависит от соединения с ним или не соединения» (Творения, пер. Спб. д. акад., 1904 г., т. X, с. 297, 299). «В церкви нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных», — говорит этот великий отец в беседе 18 на 2 посл. к Коринфянам, — «в церкви должно жить как в одном доме… Тогда бы и меньший мог приносить пользу большему… И ныне, если один не говорит полезного, то пусть другой встает и говорит. Хотя бы он был и меньший, но если предлагает что-нибудь полезное, предпочти его мнение; хотя бы он был даже последний, не оставь без внимания» (т. X, с. 633, 634).
Великий ревнитель благочиния церковного, горячо обличавший в письмах своих всякие отступления от него, св. Исидор Пелусиот с глубокою скорбью порицает то печальное явление, что в церковную среду, по выражению восьмого канона III Вселенского собора, «вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирской, и утрачивается помалу, неприметно, та свобода, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков». «Крайне дивлюсь, — говорит он в одном из писем, — почему иные из древних право самоуправства обращали в отеческую попечительность; ныне же некоторые из нововводителей и пастырское сердолюбие превратили в самоуправное самозаконие, думая, что не начальство, отчету подлежащее, вверено им, но дана в удел самодержавная власть» (Творения, рус. пер., III, 305).
Церковное сознание высказывалось всегда отрицательно по отношению к подобным понятиям «нововводителей». Как все управление церкви, так и всякое в частности церковное дело почиталось общественным и потому близким для каждого члена церкви, какое бы положение в отношении других он ни занимал. Так, св. Афанасий Великий даже разбор дела по жалобе на епископа считает предметом ведения собравшегося народа и приявших власть от Духа Святого. «Если бы и действительно, — пишет он, — имела силу какая-нибудь на меня жалоба, то ни арианину, ни кому-либо из держащихся арианских мудрований, но — по церковным правилам и по слову Павлову — собравшемуся народу и тем, которые приняли власть от Духа, с силою Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор 5: 4), подлежало законно все исследовать и произвести в присутствии изъявляющих свое требование мирян и клириков» (Окружное послание. Творения Афанасия Великого, р. пер., изд. 2, ч. 1, стр. 279).
Соборный строй жизни церковной, тесное общение с клиром и народом, близкое участие всех во всех делах церкви опирались на освященное апостольским преданием избирательное начало: предстоятели церквей — епископы, как и весь вообще клир, были избранниками церковных общин. «Все множество жителей, все принадлежащие ко вселенской церкви, — читаем мы об избрании св. Афанасия Великого во епископа, — собравшись вместе и единодушно, как бы во едином теле вопияли, взывали, требуя во епископа церкви Афанасия» (Защитительное слово против ариан. Творения Афанасия Великого, р. пер., изд. 2, ч. 1, стр. 295). По смерти константинопольского епископа Нектария, «после многократных совещаний согласились (верующие той церкви) вызвать из Антиохии пресвитера Иоанна… И царь Аркадий, по общему определению всех, то есть клира и народа, призвал его» (Сократ, Церк. ист., кн. VI, гл. 2). Поистине таковые епископы были в полном смысле слова предстоятелями, выразителями веросознания и жизни их пасомых, «устами церкви». И несмотря на это естественное представительство церквей в лице их избранников-епископов, на соборы для рассуждения о церковных нуждах собирались не одни лишь предстоятели-епископы, но и пресвитеры, диаконы и миряне.
Так, в IV в. на соборе Эльвирском 309 г. было 19 епископов, 26 заседавших с епископами пресвитеров, диаконы и множество народа. На Константинопольском соборе 394 г. епископы присутствовали «со всем священным чином». В V в. римские соборы 461, 465 и 487 г. состояли из епископов, пресвитеров и диаконов. Постановление Римского собора 490 г. подписали от своего имени 67 пресвитеров и 6 диаконов. В VI в. Константинопольский собор 536 г. при патриархе Мине имел в составе своем и весь клир столицы.
И на Вселенских соборах встречаем пресвитеров, диаконов и мирян. Например, на Первом вселенском соборе, кроме 318 «отцов», присутствовало очень много лиц, явившихся для рассуждений о вере. Определения Второго вселенского собора подписаны, кроме 150 епископов, пятью пресвитерами, — не в качестве представителей епископов, а от своего имени: «Флавиан и Елпидий, пресвитеры антиохийские, Тиранн, пресвитер аморийский, Авксанон, пресвитер апамейский, Елладий, пресвитер комманский».
Такое участие в соборных заседаниях пресвитеров, диаконов и мирян, никем никогда в древней церкви не оспариваемое и не отвергаемое, признавалось, следовательно, их правом, как членов церкви.
Указанным представлением о составе собора, как полного осуществления и выражения внутреннего единства церкви, православие отличает себя от крайностей римского католицизма, сведшего церковь к жизнедеятельности епископата, и протестантства, оказавшегося вынужденным отвергнуть иерархическое начало. Как народ без епископов, так и епископы без народа не составляют церкви: «У нас, — гласит послание восточных патриархов папе Пию IX, — ни патриархи, ни соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело церкви, т. е. самый народ».
И в нашей русской церкви по временам собирались поместные соборы. О многих из них сохранились важные сведения, на основании коих мы приходим к заключению, что и на русских соборах, как на древних, присутствовали вместе с епископами низшее духовенство и миряне. Подобно областным соборам древней церкви, они занимались вообще церковным благоустроением, избирали и рукополагали первосвятителей-митрополитов, судили их и епископов, исправляли распоряжения отдельных архиереев, решали вопросы о вере, благочестии и церковном управлении, прекращали местные религиозные волнения, производимые еретиками. В последний раз поместный собор был созван в русской церкви в последней четверти XVII столетия.
Когда в наши дни пронеслась весть о созвании церковного собора у нас на Руси, сердца истинных чад нашей церкви наполнились великою радостию; отовсюду — от духовенства и мирян — были высказаны горячие пожелания такого собора. Но в то же время со всех сторон послышались то вопросы, то недоумения, то прямо опасения относительно того, из кого же этот русский церковный собор должен состоять: из одних ли епископов, или из епископов, пресвитеров и мирян? Кто на нем будет рассуждать о делах русской церкви?
Уже приведенные выше исторические справки дают нам право утверждать, что и на ожидаемом русском поместном соборе, кроме непременных членов его — всех епархиальных архиереев, должны непременно присутствовать и выборные от духовенства и мирян. Двухсотлетнее же отсутствие у нас соборов и современное положение нашей высшей иерархии в отношении к пастве такое участие на соборах низшего духовенства и мирян делают неизбежною необходимостию.
Для того, чтобы соборное решение имело обязательное значение для всей церкви русской, нужно, чтобы заседающие и решающие на соборе были выразителями церковного сознания, устами верующих, как то было в древней церкви. Одни же наши русские епископы таковыми в настоящее время не являются. Они, прежде всего, не избранники их епархиальных общин. При том они и не знают, в большей их части, не только своей паствы, но даже и духовенства своего, — за своею частою сменою и кратковременностию пребывания на епархиях, за обширностию своих епархий и многочисленностию пасомых. Не имея тесной связи с своей паствою, нередко не виданный двумя третями мирян и доброй половиной духовенства, такой епископ и сам не дерзнет говорить от лица своей паствы, как он должен говорить на соборе, и не будет признан за выразителя голоса своей паствы от нее самой, в случае ее несогласия с решением собора. Поэтому, чтобы избежать очень естественного при таких условиях и очень опасного церковного раскола, необходимо, чтобы на соборе присутствовали избранные от духовенства его представители и избранники от народа — известные своею ревностию о благе церкви миряне.
Отсутствие на соборе белого духовенства и мирян опасно и с другой стороны. В наши дни заметен очень сильный интерес к вопросам церкви у большого количества мирян, прежде часто совершенно безразличных к ней. И дать возможность этому интересу, этой, скажем даже, ревности о церкви выразиться в суждениях церковных чрез своих представителей на соборе — значит приблизить их к духовенству и церкви, объединиться всем в единое стадо Христово для полной церковной жизни. Не допустить же их до собора — значит у одних погасить этот священный огонь ревности, у других — вызвать недоверие к архипастырям и к самой церкви, а третьих совершенно оттолкнуть от нее.
На основании всех этих данных мы приходим к твердому убеждению, что дело обновления русской церковной жизни и восстановления канонической свободы в управлении ее может быть достигнуто только на всецерковных соборах.
Вопрос о том, как именно произвести выборы представителей от белого духовенства и от мирян на первый собор всей русской церкви, нелегко разрешим, в виду отсутствия канонического устройства епархиального управления. Правильное и обстоятельное выяснение этого вопроса представляется возможным только путем всестороннего обсуждения его заинтересованными и сведущими людьми. И намечая здесь основные черты организации первого собора, мы имеем скорее цель привлечь в печати внимание к этому важному практическому вопросу, чем дать собственно опыт разрешения его.
Следующие положения должны быть, по нашему мнению, основными при обсуждении вопроса о производстве первых выборов на всецерковный собор.
1. Собор уже в самом порядке выборов должен служить к сплочению разъединенных ныне составных частей церковного общества — духовенства и мирян, обеспечивая тем себе доверие всех и возбуждая общий интерес к предстоящей соборной работе. Не считая, поэтому, правильной мысль, что первый собор, по встречающимся для совершенной организации его затруднениям, может состоять и из одних только епископов, мы полагаем, что он-то, прежде всего, и должен обладать характером всецерковного представительства. Равным образом, мы признаем ошибочным допущение отдельных по чинам церковным выборов: особо от духовенства и особо от мирян. Единство церкви требует совместности выборов.
2. Выборы в церковный собор не могут быть произведены чрез гражданские выборные установления, например, земские собрания, городские думы, как не имеющие должных для этого связей с церковью и отношения к церковным задачам. Эти выборы должны производиться посредством церковных же учреждений с характером представительства.
3. Не следует прибегать к созданию нарочитых новых учреждений для первых выборов на собор, что было бы сопряжено с громадными затруднениями и только отвлекало бы внимание от главной цели, ради которой была бы предпринята трудная работа нового насаждения на мало подготовленной почве. Можно воспользоваться — хотя бы и несовершенными — существующими установлениями церковными для организации выборов, допустив необходимые изменения в этих установлениях, направленные специально к тому, чтобы достигнуть возможно лучшего представительства общецерковного сознания.
4. В наличном строе епархиальной жизни имеется установление с характером представительства, именно — епархиальный съезд духовенства, и это установление удобно применить к цели епархиальных выборов на собор. Предшествующую степень его составляет окружной или благочиннический съезд всего клира входящих в состав благочиния приходов для выбора депутата на епархиальный съезд. Этот епархиальный съезд духовенства следует обратить в общеепархиальное собрание представителей духовенства и мирян епархии, предварительно обратив и благочиннический съезд в общецерковное учреждение.
5. Самое избрание членов всероссийского церковного собора могло бы быть произведено следующим образом. В каждом отдельном приходе на общеприходском собрании, непременно в храме, прихожане сами, не стесняемые в своей свободе, избирают из своей среды не менее двух представителей для благочиннического или окружного собрания. Клир каждой церкви на этом окружном собрании присутствует в полном своем составе, причем все члены клира — с равным голосом. В окружном собрании выбираются совместно клиром и мирянами не менее как два депутата от духовенства и два от мирян на общеепархиальное собрание. На этом собрании также совместно духовными и светскими депутатами избираются на собор всей церкви не менее двух членов из лиц духовенства и столько же из мирян.
6. Собор восполняется выборными представителями придворного и военного духовенства, которые являются членами собора вместе со стоящими во главе того и другого протопресвитерами; в состав собора входят также выборные представители от духовных академий, например, в количестве двух от каждой. Можно быть уверенным, что ради большей плодотворности своих трудов собор восполнит себя сам, пригласив в свой состав по общему решению выдающихся подвижников веры, представителей богословского знания, науки, литературы, выдающихся общественных деятелей, — из тех, кто не войдет в состав собора по выборам.
7. Как самый собор, так и общеепархиальные и окружные собрания, происходят под условием полной свободы. Посему, будучи открываемы первый — первенствующим иерархом русской церкви, вторые — епархиальными архиереями, третьи — благочинными, они затем сами выбирают себе председателей и устанавливают порядок ведения дел. Общеепархиальные и окружные собрания, кроме выборов, обсуждают свои нужды и свои желания в виду общей церковной реформы. Им принадлежит право приглашать по общему решению в свой состав лиц, выдающихся в церковной жизни епархии или округа. Членов собора — представителей от духовенства и мирян епархии общеепархиальное собрание избирает не только из лиц, вошедших в состав этого собрания по выборам, но свободно из всего духовенства и мирян епархии.
Печатается по: «Церковный Вестник», 26 мая 1905 г. (№ 21).
