Слово при посещении Свято-Троицкой единоверческой церкви
Эта проповедь печатается по изданию: Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Слова и речи. Т. IV. (1836–1848). М.: Тип. А.И. Мамонтова и Ко., 1882, с. 131–137. Ею мы продолжаем журнальную публикацию отдельных проповедей и текстов святителя Филарета, духовного покровителя Московской высшей православно-христианской школы (начало см. в «Православной общине», № 33).
В них святитель Филарет затрагивает острые церковные проблемы, не потерявшие актуальности и сейчас, как, например, в этой проповеди, где он утверждает, что единая вера «может существовать при разнообразии образов».
Цитируя Священное писание в силу традиции по-церковнославянски, святитель Филарет был, тем не менее, последовательным сторонником его перевода на русский язык. Одно из его подробных обоснований этого читайте в следующем номере нашего журнала.
Святой апостол Павел в своем Послании говорит между прочим к чадам Римской церкви: Желаю видети вас, да некое подам вам дарование духовное ко утверждению вашего, сие же есть, соутешитися в вас верою общею, вашею же и моею
(Рим 1: 11, 12)1
Поучительна ревность апостольская. Св. Павел имел в своем попечении многие церкви Азийские, Греческие, Македонские, большей частью им основанные и им руководствуемые: но и на Римскую, не столь близкую, и не им основанную, простирал внимание; и не только писал к ней послание, но и лично посетить ее желал.
Если те, которые, по устроению Божию, прияли, хотя не апостольскую власть, впрочем, от апостолов друг-другоприимательно преданный жребий священноначальства, по справедливости должны подражать ревности апостольской в своем, хотя не столь обширном, круге действования: то я не особенным чем-либо похвалюсь, а только укажу на свою обязанность, если скажу, что уже давно желаю видети вас, братья, в вашей собственно церкви, и что теперь исполняется мое давнее желание.
Но, может быть, кто-нибудь, услышав сие, помыслит: почему же бы давно и не исполниться сему желанию? Если оно есть давнее? — Дабы ответствовать на сей вопрос, я прибегну опять к святому апостолу Павлу, который, вслед за вышеприведенными словами, в Послании к римлянам пишет: Не хощу же не ведети вам, братие, яко множицею восхотех приити к вам, и возбранен бых доселе
1. Если могло случиться, что святой Павел, при толиком обилии данной ему, даже чудодейственной благодати, долго не мог исполнить трудного, то при моей немощи, конечно не удивительно, что я не скоро мог исполнить не трудное.
Вопрос, несравненно более достойный внимания для меня и для вас, должен быть сей: для чего я желал, или лучше, для чего должен был желать увидеться с вами здесь, и для чего вам прилично было желать сего; ибо я нахожусь ныне здесь как по моему давнему желанию, так и по вашему неоднократному приглашению. И в сем отношении тот же апостол может быть руководителем и образцом уже не для меня только, но купно и для вас, братия. Желаю бо видети вас
, — говорит он римским христианам. Но для чего? — Да некое, говорит, подам вам дарование духовное
. Что это значит? Какое обещает он дарование духовное? Он объясняет: Cие же есть соутешитеся в вас верою общею, вашею же и моею
. Итак, вот для чего апостол желает посетить церковь Римскую, видеть христиан римских: он желает найти у них общую веру и общение в вере, ближайшим образом дознать и открыть, что римляне — точно единоверцы ему. И он единоверец римлянам. И в сем дознании он уповает обрести соутешение, то есть взаимное утешение, римлянам от него, и ему от римлян. И не просто утешение человеческое, но дарование духовное, дар Святого Духа Утешителя. Если, братия, и мы хотим быть верными сему апостольскому направлению, сообразными сему первоначальному образу Церкви Христовой: то надобно, чтоб и ваше предварившее приглашение, и мое к вам настоящее пришествие, имело не иную цель, как веру общую, вашу же и мою. Едино должно быть и у меня и у вас желание, да обрящемся точно друг другу единоверцы, по вере истинной, православной, чистой, непорочной, от Господа Спасителя, через святых апостолов и Богоносных отцов преданной, и непрерывным и неизменным преданием и до нас достигшей; да в общении мирных сердец и несмущенных совестей, соутешимся верою общею, вашею же и моею, и в сем утешении познаем и ощутим благодатное дарование духовное.
Не домогаюсь покорить вас моему слову: покоряюсь слову евангельскому и апостольскому, и в покорении ему желаю быть вместе с вами. Послушайте еще, как оно проповедует и заповедует, не только веру каждому порознь, но и всем в совокупности общение и соединение веры.
Когда Господь наш, отходя на вольное за нас страдание, Своею всемогущею к Единосущному Отцу Своему молитвою на веки утверждал Свою Церковь, тогда, помолясь прежде о Своих апостолах, проповедниках веры, столпах Церкви, строителях тайн, потом продолжал молитву Свою так: Не о сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя, да вси едино будут
(Ин 17: 20, 21)1. Слышите: не о том только печется Начальник и Совершитель веры, чтобы верующие пребывали в вере, но и в особенности о том, чтобы верующие все были едино. Итак, если кто и мнится иметь веру, но не держится великого единства всех верующих, ходит самочинно, не заботясь об искреннем общении с Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, за такого весьма надобно бояться, чтобы он не остался вне действия спасительной молитвы Христовой, а следственно, и вне спасения, ибо нет сомнения, что спасутся только те, за которых принес молитву Свою Ходатай Бога и человеков, и над которыми она исполнилась.
Посему-то и апостол, увещевая христиан поступать достойно своего звания, увещевает соблюдать единство. Молю вас аз, юзник о Господе, достойно ходити звания, в неже звани бысте, тщащеся блюсти единение духа в союзе мира
, — пишет святой Павел к Ефесянам (Еф 4: 1,3)1. Таким сочетанием мыслей он дает разуметь, что достойно христианского звания ходит только тот, кто тщится блюсти единение духа в союзе мира; что небрежение о единстве принадлежит к хождению, недостойному звания христианского. Далее, открывая основания христианского единства, и убеждая к его соблюдению, апостол присовокупляет: Едино тело, един дух, якоже и звани бысте во едином уповании звания вашего: един Господь, едина вера, едино крещение: един Бог и Отец всех, Иже над всеми, и чрез всех, и во всех нас
(Еф: 4–6)2. Подлинно, сколько причин, и каких сильных причин и побуждений к единству! Если для рабов бывает средоточием единения один общий господин, и еще более для домашних глава семейства, для детей отец, то кольми паче для нас, братья христиане, Единый над всеми нами Господь Вседержитель, Единый у всех нас Отец Небесный! Если едина есть вера, живущая в единстве Церкви, в общении единых таинств, то устраняющийся от единства по необходимости должен опасаться, чтобы от него не устранилась самая вера, которая не может отлучиться от своего единства. Если все мы во Христе должны составлять единое тело, единым духом одушевленное, то кто может вознерадеть о единстве, без крайней для себя опасности? Кто не знает, что члены тела живут только в единстве тела, при несовершенном единстве бывают больны, отделясь от единства, умирают? Если мы призваны благодатью к единому упованию Царствия Небесного, то нам очевидно нужно единение душ, чтобы беспрепятственно вступить в обладание нераздельного небесного наследия. Как верно то, что царство раздельшееся на ся запустеет (Мф 12: 25)3, так же верно и то, что царство вечное и неразрушимое не примет в себя никаких разделений и раздоров. В чистом единении веры и любви на земле должна образоваться способность к высочайшему соединению с Богом и святыми на небе.
Братья святого храма сего! Чем удостоверительнее мы узнаем из Божественного слова, сколь важно и необходимо единение в вере, тем заботливее надлежит нам помыслить о том, действительно ли мы имеем это благо, можем ли, при настоящем видимом общении, внутренне и духовно, по апостолу, соутешитися верою общею, вашею же и моею.
И почему же не предаться нам утешению сему, неколеблющимися мыслями, не стесненными сердцами? Не имеем ли мы твердых оснований вашего единения в вере? Не одну ли Единосущную и Нераздельную Троицу, одними и теми же догматами Православия исповедуем и славим? Не одну ли крестную смерть и живоносное Воскресение Иисуса Христа полагаем в основание нашей веры и нашего спасения? Не одну ли благодать Святого Духа приемлем, в одних и тех же таинствах? Не одни ли и те же имеем заповеди и правила евангельские, апостольские, соборные, святоотеческие? Не одним ли священноначалием и священством, которое от одной живой Лозы Христа, через апостолов, исходит в подобии ветвей, простирающихся по всем местам, продолжающихся через все времена, и никогда не пресеченных, прививаемся к одной и той же живой и жизнодательной Лозе духовной и Божественной? Узел единства, связанный из столь многих златых нитей, перестанет ли быть крепким, если ниже его кто-нибудь усмотрит расходящиеся концы некоторых малых нитей?
Знаю, братья святого храма сего, что единоверие ваше не для всех кажется ясным, во-первых, потому, что видят у вас некоторые богослужебные обряды и обычаи, по внешнему образу отличные от употребляемых в великой Церкви, хотя, впрочем, не противоречащие духу и значению оных, как дознано испытанием не кратковременным; во-вторых, потому, что держащиеся этих обрядов некогда были подвержены церковному осуждению, когда держались их с преслушанием Церкви и с отторжением от единства ее. Но не разрешаю ли уже я этих недоумений, когда только произношу их? Где есть единый дух веры, и единение духа в любви и в послушании, так как слово апостольское повелевает христианам быть чадами послушания (1 Пет 1: 14): там некоторое случайное разнообразие в обрядах не есть разделение; и от суда, произнесенного на непокорных, по справедливости освобождаются послушные. Так рассуждать не мы начали ныне, и не наши предшественники недавно: так рассуждала и поступала Святая Церковь и в первые свои времена по требованию обстоятельств.
Во втором столетии по Рождестве Христовом между обычаями Церквей восточных и западных была разность в предмете важном: восточные праздновали Пасху в четырнадцатый день марта, хотя бы он был и не воскресный, а западные — непременно в воскресный день. Но при этом единство веры и единение Церквей существовало, и не подлежало сомнению. Римский епископ Виктор восстал было за это против восточных, и покушался на расторжение церковного общения с ними, но этому немирному намерению противостал и западный же епископ, святой Ириней, который притом напоминал Виктору, что когда святой Поликарп посетил Римского епископа Аникиту, тогда каждый из них остался при своем обычае празднования Пасхи, но тем не менее они имели общение между собою, и Аникита ради чести предоставил святому Поликарпу в своей церкви первенство в совершении святой Евхаристии, и оба расстались в мире, и мир сохранялся во всей Церкви между держащимися одного, и между держащимися другого обыкновения. Вот доказательство, что единоверие может существовать при разнообразии обряда и доказательство это представляют вам святой Поликарп и святой Ириней. Вспомните при этом, что, по установлении на первом Вселенском Соборе для всей Церкви одного времени празднования Пасхи, и вслед за тем общего пасхального круга, непокорные этому определению не были извинены старым обычаем, но были осуждены, и вот вы имеете древний церковный пример того, как церковная строгость может падать на непокорных и враждующих за обряд или обычай, терпимый в миролюбивых и послушных. Кто размыслит о сказанном теперь, внимательно и беспристрастно, тот, надеюсь, ясно увидит, как и ныне святая Церковь согласна сама с собою, когда к искренне желающим быть чадами послушания снисходительно простирает свои материнские объятия, и, твердо держа свои общие древние обряды и благочестивые обычаи, не поставляет однако же в преграду единоверию некоторых частных старого времени обрядов, при уверенности в единстве догматов, таинств и священноначалия.
Итак, братья, нет нам препятствия соутешитися верою общею, как истинным дарованием духовным, если только искренно сего желаем и усердно взыскуем. Аще убо кое утешение о Христе, — со апостолом глаголю вам, — или аще кая утеха любве, аще кое общение духа, аще кое милосердие и щедроты; исполните мою радость, да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушни, единомудренни: ничтоже по рвению или тщеславию, но смиренномудрием друг друга честию больша себе творяще. Не своих си кийждо, но и дружних кийждо смотряйте
(Флп 2: 1–4)1.
Имейте христианскую любовь: это просто, а любовь умудрится, чтобы соделать вас единомудренными, ибо ей свойственно соединять, а не разделять.
Рвение, тщеславие, своекорыстие суть семена распрей и разделений; не допускайте сеяться злым семенам, и не возникнут злые ростки.
Глубоко насаждайте смиренномудрие, и обильно произрастет мир.
Ищите блага, утешения и спасения не себе только, но и ближним: да упрочится надежда спасения вашего, да умножится радость спасения общего. Обретайте спасительное утешение в единении с единою святою Церковью и приносите материнскому сердцу ее утешение вашим искренним ей послушанием. Не довольствуйтесь быть только как-нибудь ей не чуждыми: подвизайтесь, да будете, по слову Господню, совершени во едино
(Ин 17: 23). Духом чистого единения и любви и примером благозаконного жития споспешествуйте, да придут в безопасную ограду единства церковного и ины овцы, яже не суть от двора сего.
Так мудрствующим и такими правилами живущим, благословение вам, и благодать, и мир от Отца, и Сына, и Святого Духа, Единого Истинного Бога, во Святой Троице славимого и поклоняемого во веки.
Благословение Господне да придет и на благое начинание, к которому теперь мы приближаемся, чтобы с самым началом дела, в последствии святого, соединить начало освящения. Да примет Господь добровольную жертву рабов Своих, сердца которых Он подвигнул на дело благочестия и человеколюбивого странноприимства, и да ниспошлет им Свою Божественную благодать и щедроты. Да оснует храм Свой, да создаст, да освятит, да утвердит […].
Аминь.
8 сентября 1840
