Оглашение и огласительная литература
1. Цель оглашения
Оглашение есть устное (в первую очередь не по книгам) научение основам христианской веры и жизни. Фундамент его составляет та или иная форма диалога оглашаемого с катехизатором. И для этого есть серьезные основания.
Дело вовсе не в том, что катехизисы плохи или устарели. Еще Платон вложил в уста египетского царя Тамуса жесткие слова, обращенные к изобретателю письменности богу Тевту: Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут многомудрыми вместо мудрых
[12, Федр, 275ab]. Платон считал, что «последние истины» не могут быть выражены в форме фиксированных положений, но могут жить в диалоге (см. [14, с.98, 101]). Это полностью относится к христианству, которое именно и не может быть сформулировано в виде катехизиса, закона, даже заповедей, существующих самих по себе, вне живой веры Церкви. А вера укоренена в Духе Святом, «Которого Предание, начиная с Павла и Иоанна, называет Духом общения» [7], и исполняется в Церкви, когда (хотя бы) «двое или трое» собраны во имя Христа (Мф 18: 20).
Однако, разумеется, это вовсе не исключает использование при оглашении тех или иных книг. Более того, именно возможность беседы с катехизатором, получение от него церковных ответов на вопросы, возникающие при чтении, научение (в том числе и медленному чтению) делают возможным настоящее чтение.
Вспомним, наконец, самые ранние описания оглашения в книге Деяний апостолов: в день Пятидесятницы и «оглашение» евнуха апостолом Филиппом.
В описании Пятидесятницы (Деян 2: 1–47) присутствуют все основные «компоненты» оглашения, хотя и весьма сжатые во времени: апостолы («катехизаторы») пребывают «в Духе»; у «оглашаемых» рождаются недоумения и вопросы — признак их открытости к изменению, покаянию (И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит?
(Деян 2: 12)); они начитаны в Писании, и поэтому Петр начинает свою речь с цитирования и объяснения известных, но непонятных «оглашаемым» слов пророков, и, наконец, охотно принявшие слово его крестились
(Деян 2: 41). А дальше идет описание «светлой седмицы» по воцерковлении: И они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах
(Деян 2: 42).
«Оглашение» евнуха Филиппом (Деян 8: 26–40) также содержит эти «компоненты»: евнух даже в пути читает Писание (Деян 8: 28); Дух сказал Филиппу: подойди и пристань к сей колеснице
(Деян 8: 29); у евнуха есть вопросы «огласительного типа» по Писанию: Прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом?
(Деян 8: 34); Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе
(Деян 8: 35); евнух исповедует Христа, и Филипп его крестит (Деян 8: 37–38); Дух Святый сходит на евнуха, и он продолжает путь, «радуясь» (Деян 8: 39).
В наше время мало кто в церкви спорит с тем, что оглашение (катехизация) нужно. Но как его проводить — вот вопрос. Чтобы ответить на него, необходимо прежде всего сформулировать цель оглашения. Что это? Научение основам христианской веры и жизни? Но является ли научение само по себе целью? Подготовка к крещению? Но тогда что означает и в чем выражается готовность человека к крещению?
Митрополит Сурожский Антоний, ссылаясь на апостола Павла, не устает настаивать: Можно крестить человека, который умирает со Христом и оживает с Ним,… и нельзя крестить человека, который приобрел точку зрения на жизнь, где есть место для Бога, для Христа, для Церкви, для таинств и для других объектов. Вот почему можно было, в разные века, крестить людей с очень разным богатством знания, конкретной, умственно разработанной веры: не в этом дело…
[3, с.76].
Согласно свидетельству современного катехизатора — священника Георгия Кочеткова — при определении того, действительно ли состоялась подготовка катехумена к Крещению (воцерковлению), самое главное все-таки — это глаза и облик человека. Можно видеть на лице — есть благодать или нет. В глазах есть что-то такое, видно — ожил человек или все та же мертвечина,… когда человек, и пройдя катехизацию, никакой катехизации не прошел. Человек должен испытать благодать. Лично! Это нужно с самого начала, и это требуется перед Крещением. Человека вообще, я считаю, крестить нельзя, если он не испытал этого… Катехизатор — педагог, может быть, в изначальном смысле, как детоводитель, как тот закон, который приводил ко Христу
[5, с.57,59]. Другой катехизатор — А. Костромин — дает такое определение: Процесс катехизации есть попытка Церкви приобщить новых входящих в нее людей к полноте жизни во Святом Духе, к полноте жизни в благодати
[5, с.48–49].
Этот подход укоренен в святоотеческом предании. Св. Симеон Новый Богослов в XI в. с болью говорил: Сокровенное от начала мира таинство христианства состоит в приобретении благодати Божией. Наибольшая часть крещеных, именуемых христианами, не знает этого таинства христианства
(цит. по [6, с.12]). В том-то и беда (и нашего времени тоже), и чтобы этого не было, надо крещаемых к Крещению готовить, т. е. оглашать, катехизировать.
Итак, цель оглашения — привести оглашаемого ко Христу (через научение его основам христианской веры и жизни), помочь ему встретить Христа. Если такой встречи не произошло, если оглашаемый ощутимо не получил дар Духа Святого, не познал благодать Христову, не приобрел опыт богообщения, то цель оглашения не достигнута. Все остальное — знание Писания, приобретение разнообразных нужных и полезных сведений, даже привычка посещать храм и исполнение этических заповедей — имеет значение лишь как помощь в достижении этой основной цели.
Разумеется, благодать есть проявление свободной любви Господа, ведающего сердца человеков, и никакие действия ни катехизатора, ни даже самого оглашаемого не могут «обеспечить» получение благодати. Однако катехизатор может (и должен) помочь оглашаемому очистить, приготовить свое сердце для принятия благодати и свидетельствовать ему о Христе и о христианской (церковной) жизни. В этом и состоит главная задача катехизатора.
Важные мысли, имеющие прямое отношение к данному вопросу, можно найти у св. Феофана Затворника. Св. Феофан указывает, что целью жизни человека является богообщение. При этом он различает виды богообщения: Есть три вида богообщения: одно — мысленное, бывающее в период обращения, а другие два — действительные, но одно из них — сокрытое, невидимое для других и незнаемое самим, другое же — и для себя и для других явное
[17, с.177]. Св. Феофан ссылается на св. Диадоха, который говорит: Всесвятый Дух в начале усовершения, если ревностно возлюбим добродетель Божию, дает душе вкусить сладости Божией всем чувством и удовлетворительно, для того чтобы ум имел точное познание о конечной награде богоугодных трудов
(цит. по [17, с.179]). По словам св. Феофана, в таинстве Крещения или Покаяния Господь благодатью Своею входит внутрь человека, живо сообщается с ним и дает ему вкусить сладость Божества так сильно и ощутительно, как свойственно совершенным…
[17, с.177]. Очевидно, что здесь св.Феофан описывает не «сокрытое, невидимое для других и незнаемое самим» богообщение Крещения, а Крещение таковое, как оно должно быть, Крещение (воцерковление) как завершение церковной подготовки (оглашения), когда второй и третий вид богообщения совпадают.
Итак, в «нормальном» пути человека к Богу и в Церковь можно выделить следующие вехи. Обращение человека выражается в осознанном желании принять Крещение, оно связано с «мысленным» (не затрагивающим всего человека), хотя и вполне реальным, опытом богообщения и является моментом, завершающим период предоглашения (поиска и выбора). Далее должно следовать оглашение, являющееся составной частью таинства Просвещения, важнейшим моментом которого является принятие оглашаемым cвятого Крещения. Таинство Крещения всегда связано с принятием благодати Крещения, хотя, возможно, и «сокрытым». Если человек подготовлен к Крещению (оглашен), то наряду с этим крещаемый получает уже не «сокрытую», а явную себе и другим благодать, вкушает сладость Божества так сильно и ощутительно, как свойственно совершенным…
[17, с.177].
Потом благодать отходит, лишь временами возобновляясь, и то легко, как в отражении только, а не в подлиннике
[17, c.177], но память об опыте богообщения остается, что и позволяет человеку вновь и вновь искать Бога, стремиться к полноте богообщения, которое уже не отнимется. Без этой памяти, без этого, пусть краткого, но совершенного опыта богообщения человеку не на что опереться в своем пути к Богу. Чтобы «от радости о нем» можно было бы все отдать за сокровище Царства Небесного, надо сначала это сокровище найти (Мф 13: 44). Верные — это те, кто такой опыт, такую радость обрели и кто, поэтому, могут, ведомые благодатью, со страхом и трепетом совершать свое спасение (Флп 2: 12), зная, к Кому они стремятся.
Из этого вытекают важные следствия для проведения катехизации*. На первом и втором этапах оглашения, а тем более на предоглашении, катехумен еще не имеет совершенного опыта благодати, и от него нельзя требовать того, что может выполнять только верный, опираясь на личный опыт богообщения, иначе это приведет или к лицемерию, чисто внешним действиям, не затрагивающим сердца, или к тому, что человек вместо благодати начнет опираться на гордыню или тщеславие (что может привести к развитию гордыни и тщеславия). Так, большое внимание должно быть уделено исправлению оглашаемыми своих «жизненных вывихов», то есть вопросам этики, научению Закону Божиему, «детоводителю ко Христу» (Гал 3: 24). Однако аскетических требований к оглашаемым предъявлять нельзя. Более того, если некоторые из оглашаемых уже практикуют аскетику, им можно порекомендовать отложить это до окончания оглашения.
Этика связана с исполнением Закона, с действиями, о которых можно однозначно сказать, совершил ты их или не совершил: украл или не украл, убил или не убил. Аскетика связана с мыслями, настроениями, желаниями: «раздражаюсь», «гневаюсь» и т. д. Но есть и другой аспект. Закон — для всех, для верующих и неверующих. При исполнении Закона человек явно видит награду, а при нарушении его — наказание. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле…
(Исх 20: 12). Упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их, а слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла
(Притч 1: 32). Кто же, кроме безумца, не хочет жить «безопасно и спокойно»? Поэтому в оглашаемых очень быстро находят отклик слова, что можно жить не «как все», а по Закону, главное иметь решимость, и тогда очень быстро можно почувствовать облегчение, освобождение от гнета неправильной и неправедной жизни, от греха.
Другое дело — аскетика. В конечном итоге она всегда связана с несением креста и не связана с внешним улучшением жизни, даже наоборот: Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах
(Лк 18: 22). Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах
(Мф 5: 11). Оглашаемые могут удивляться этому, восхищаться этим, это приблизит их встречу со Христом, но пока эта встреча не произошла, пока они не ощутили, что Царство Небесное приблизилось лично к ним, выполнить подобные заповеди они не могут: Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди
(Ин 14:15). Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих
(Ин 14: 24).
С этим же связана и невозможность на первых двух этапах оглашения всерьез затрагивать вопросы догматики. Без внутреннего опыта богообщения, без дара любви, которая «назидает», догматы, выражающие внутренний духовный опыт Церкви, становятся внешним знанием, которое лишь «надмевает» (1 Кор 8: 1). Отказ на первом этапе оглашения от молитвы по Молитвослову связан опять же с отсутствием у оглашаемых опыта богообщения, что может привести к внешнему, потребительскому отношению к церковным молитвам (к тому же насыщенным аскетическим опытом) и надолго закрыть возможность настоящей личной молитвы, богообщения. О невозможности для оглашаемых в нормальном случае участвовать в таинствах и говорить не приходится.
В случае «ненормального» катехумена, например, уже крещеного, то есть имеющего по крайней мере второй вид богообщения, «сокрытого, невидимого для других и незнаемого самим» оглашаемым, цель оглашения остается той же. То есть восполнение Крещения для уже крещеного, но не оглашенного катехумена связано прежде всего с получением им опыта третьего вида богообщения, и для себя и для других явного
[17].
Несколько слов о различии первого и второго этапов оглашения.
Первый этап является подготовительным ко второму, это время накопления такого личного опыта, без которого второй этап может стать пустой формальностью. Для того, чтобы катехумен мог на втором этапе с пользой для себя воспринимать беседы на духовные темы, он должен к этому моменту уже на собственном опыте узнать, что все, что ему говорится, — не некие абстрактные истины, а нечто очень конкретное и имеющее решающее значение для его собственной жизни. Он должен перестать бояться других оглашаемых своей группы (они должны перестать ему «мешать»), даже почувствовать к ним некоторое доверие, то есть получить первичный опыт церковности. Он должен приобрести доверие к Евангелию, полюбить его, «подружиться» со Христом. Он должен полюбить Закон, и его жизнь должна в определенной степени нормализоваться, тревоги и волнения должны отойти и не заглушать главное: Кто имеет уши слышать, да слышит!
(Мф 11: 15). Оглашаемый должен получить опыт свободы («Вера есть опыт свободы» [18, с.93]) и опыт послушания. Наконец, оглашаемый должен привыкнуть к языку, на котором Церковь выражает свой духовный опыт, и найти язык, на котором он может выразить свой опыт.
Второй этап — это время сеяния в уже подготовленную почву. Для оглашаемых (и катехизаторов) это время поста, время сугубых усилий покаяния.
Третий этап оглашения, таинствоводство, светлая седмица крещеных и воцерковленных, является тем временем, когда человек может в полноте получить опыт благодати, когда с ним можно начать говорить о догматах, о таинствах, о цели христианской жизни, об аскетике…
А затем наступает «пустыня», время преодоления искушений, проверки веры, но прежде всего — время нахождения своего служения, принятия своего креста. Из «пустыни» выходят только с крестом на плечах. Пусть и небольшим, посильным, в меру усвоенной благодати.
2. Этапы оглашения и огласительная литература
Период оглашения связан с концентрацией усилий на самом оглашении, а следовательно, с самоограничением, в том числе в чтении. После воцерковления круг рекомендуемой литературы резко расширяется, однако и в это время — «все мне позволительно, но не все полезно» (1 Кор 6: 12). С другой стороны, возрастает число книг, которые читать «уже не надо», так как опыт, содержащийся в них, уже не актуален. Есть и такие книги, которые можно и нужно читать на всех, или почти на всех, этапах, их глубина раскрывается лишь постепенно. Так, даже после воцерковления может возникнуть потребность обратиться к книгам предогласительным и т. п. В этом нет ничего странного или, тем более, страшного.
На восприятие конкретной книги конкретным человеком могут влиять самые различные факторы — культурные, национальные, возрастные, какие-то особенности биографии и т. д. Вспомним рассказ митрополита Сурожского Антония о женщине, которая пришла в ужас от таких привычных для нас слов владыки Антония, что «Бог есть наш Отец». Оказалось, что ее отец был садист, замучивший всю семью, — для нее слово ‘отец’ значило только это, ничего другого
[4, с.45]. Катехизатор не может этого не учитывать.
Однако книга не должна обязательно «ублажать». Далеко не всегда как бы неприятие данной книги означает действительное отвержение. Если человек после первых же строк «не может» читать книгу — ничего не поделаешь. Но если он спорит с ней, сопротивляется ей, но читает, то, значит, она задела его за живое. Настоящее покаяние, изменение всегда связано с некоторой болью, преодолением чего-то «родного и близкого», со встречей некоторого опыта, который «не ложится» в привычные представления и поэтому вызывает протест. Бессмысленно читать книги, к которым остаешься равнодушным.
Для катехизатора же очень важно не говорить и не советовать читать оглашаемым того, что они еще не могут понести, не накладывать на них «бремена неудобоносимые» (Лк 11: 46). Вообще, искусство катехизации — это во многом искусство сдерживания себя, самоограничения в слове. (Братья мои! Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению, ибо все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело
(Иак 3: 1–2).)
Рассмотрим теперь, как различия в этапах оглашения отражаются на принципах выбора огласительной литературы.
2.1. Предоглашение (миссия)
Миссионерская литература очень многочисленна, очень разнообразна, и при этом ее катастрофически не хватает. И дело тут отчасти в том, что само предоглашение может пониматься в двух различных смыслах. Предоглашение в широком смысле слова — это помощь человеку в знакомстве и принятии всего того, что проросло в мире благодаря христианству, но что, возможно, не содержит полноты христианской веры: проявления свободы и любви, христианская культура, христианская нравственность и т. д. Все это является одной из форм свидетельства присутствия христианства в мире. Если человек принимает его — это прекрасно, неосознанно он этим служит Христу; это может явиться его первым шагом на пути к воцерковлению, однако субъективно при этом он может быть и очень далек от Церкви и даже «не знать» Христа. Литература, миссионерская в широком смысле, — это литература, так или иначе свидетельствующая о Христе, но не прямо, а «косвенно». И подобной миссионерской литературы — целое море. За две тысячи лет христианство дало обильные всходы в человеческой культуре (что часто совершенно не осознается самими деятелями культуры). Такова, например, почти вся русская классическая художественная литература. По словам о. Александра Шмемана, тот человек, о котором говорит эта литература и к которому обращена, есть человек христианский не в смысле его нравственного совершенства, а в смысле той глубины, того освещения, в которых она его ‘чувствует’ и ‘описывает’
[21, c.385].
Миссионерство в узком смысле слова, или просто миссионерство, — это проповедь Христа, свидетельство о христианской вере и жизни, о Церкви. (Конечно, такое деление условно.) И такой литературы очень не хватает, потому что подобное свидетельство тяготеет к устной форме, к личной беседе, диалогу, когда человек может свидетельствовать не только словами. В этом диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками
[2]. Не случайно, лучшие опубликованные современные миссионерские тексты [23–25] представляют собой запись устных выступлений, бесед.
Проблемы этого этапа. У людей не хватает христианского духовного опыта, они нуждаются в свидетельстве об этом опыте. С другой стороны, они, фактически все, обладают другим опытом, призрачным и пустым опытом лжи
[18, с.81], который должен быть разрушен. Миссионерство всегда связано и с разрушением старого (отстави от него ветхую оную прелесть…
— молитва Требника «во еже сотворити оглашенного»), и с созиданием нового (…и исполни его еже в Тя веры, и надежды, и любве
— там же). Надо понимать, что главное, безусловно, — созидание. Более того, без созидания нового вряд ли удастся (см. по этому поводу [22]), да и не безобидно (…и бывает для человека того последнее хуже первого
(Мф 12:45)) разрушить старое. Можно сослаться также на слова замечательного миссионера прошлого века архимандрита Спиридона: Я… понял, что значит обокрасть духовно человека, лишить его самого для него ценного, вырвать и похитить у него его святое святых, его природное религиозное мировоззрение, и взамен этого ничего ему не дать, за исключением разве лишь нового имени и креста на грудь
[15, с. 47].
Так о чем же должна говорить миссионерская литература и о чем не должна она говорить? Миссионер должен свидетельствовать о Христе и Церкви, о человеке во Христе и в Церкви. Он должен говорить на понятном для нецерковных людей языке, опираться на их реальный опыт. Он должен как можно меньше касаться форм и исторических особенностей христианской жизни, «христианского быта». Любые формы всегда относительны, они определяются содержанием и могут оказаться узкими для конкретного человека. Миссионер должен быть открытым к оглашаемым, не предвосхищать действия Божиего в них**. Он должен вести людей ко Христу, но (первая заповедь миссионера) не должен вести к себе и своему «кружку», то есть не должен становиться на путь сектантства. (Характерен ответ Н. Бердяева «миссионерам»: Вы можете иметь для меня огромное значение, многое мне давать, но мое окончательное спасение не зависит даже от факта вашего существования или несуществования в мире
[26, с. 311]. Катехизаторам об этом никогда не следует забывать. Оглашенным же, со своей стороны, надо быть благодарными своим катехизаторам.)
Нужно ли при этом (а также на первых двух этапах оглашения) говорить о кресте? Ответ можно найти в Евангелии: прочим в притчах…
(Лк 8: 10).
2.2. Оглашение на первом этапе
Первый этап оглашения — это чтение Писания (первые три Евангелия, Притчи Соломона, Книга премудрости Соломона, Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, Псалтирь, позже — Бытие, Исход, Второзаконие, еще позже — Пророки), научение этике Закона («исправление жизни»), встречи с катехизатором, личная молитва, посещение храма. Нормально при этом вообще больше ничего не читать, чтобы не рассеивать силы. Если чтение Евангелия «не идет» вследствие непривычности текста, можно порекомендовать прочитать сначала книги о. Александра Меня «Сын Человеческий» или Ч.Г. Додда «Основатель христианства», чтобы от этих книг перейти к чтению Евангелия.
Проблемы этого этапа: идолопоклонство (самого различного типа), страх (порождающий закрытость и индивидуализм), в том числе страх свободы, отсутствие навыков (медленного) чтения, букеты суеверий, привычка к идеологизмам и штампам.
2.3. Оглашение на втором этапе
Лучше всего читать только Библию и то, что рекомендуется для подготовки к конкретным беседам (см. [8]).
Проблемы этого этапа: страх, закрытость.
2.4. Таинствоводственный этап
Очень краток (одна неделя). Желательно успеть прочитать весь Новый Завет или хотя бы Евангелие от Иоанна. На чтение чего-либо еще времени обычно не остается.
2.5. «Пустыня» и первый год после оглашения. «Пустыня» может длиться и не сорок дней, а гораздо дольше. К тому же, в проблемах «пустыни» и дальнейшей жизни в Церкви в первое время (условно — в первый год) по воцерковлении есть много общего. Как сохранить благодать? Выполнять заповеди Закона Божиего? Или этого недостаточно?
Вспомним вопрос богатого юноши ко Христу: что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Все это — исполнение заповедей ветхозаветного Закона — сохранил я. Чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: одного недостает: все, что имеешь, раздай (а не храни для себя) и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мной (Мф 19: 16–21; Мк 10: 17–21; Лк 18: 18–22). Другими словами, только безвозмездно отдавая другим то, что имеешь (не обязательно только материальное), то есть только в служении можешь следовать за Христом. А служение неотделимо от принятия на себя ответственности.
В этот период нередки сомнения в собственной вере. Поэтому очень важны такие книги, как «Старец Силуан», «С нами Бог» С.Франка, проповеди митрополита Сурожского Антония. Нововоцерковленный нуждается в осмыслении полученного на оглашении нового личного опыта, соотнесении его с опытом Церкви. Перед ним стоит задача дальнейшего приобщения к полноте богатейшего и разнообразнейшего церковного предания, в том числе и касающегося аскетики, воцерковления всех сторон своей жизни.
Особое значение приобретает освоение богословской грамотности, что невозможно сделать как без личного опыта церковной жизни, так и без целенаправленного чтения. Тут очень важны слова о. Георгия Флоровского: Наступает, и уже наступило, время открытого спора и тяжбы о душах человеческих. Наступает время, когда воистину каждый вопрос знания и жизни должен иметь и получать христианский ответ, должен быть включенным в синтетическую ткань и полноту исповедания. Наступает время, когда богословие перестает быть личным или ‘частным делом’, которым каждый волен заниматься или не заниматься, в зависимости от своей одаренности, влечений, вдохновения. В нынешний лукавый и судный день богословие вновь становится каким-то ‘общим делом’, становится всеобщим и кафолическим призванием…
[19, с. 516–517].
3. Комментарии к некоторым книгам, рекомендуемым для чтения оглашаемым
3.1. Предоглашение (миссия)
Прот. Александр Шмеман. Воскресные беседы. 1969–1974. // Новый мир, 1994, № 11, с. 183–199. (Не следует путать эту публикацию с книгой того же автора под тем же названием.)
Прот. Александр Шмеман в течение многих лет на радиостанции «Свобода» по воскресным дням проводил беседы на христианские темы. Данная публикация является записью десяти таких бесед.
Любая миссионерская проповедь рассчитана на свою аудиторию. Это становится совершенно очевидным при сравнении, например, речи апостола Петра перед «мужами Иудейскими» (Деян 2: 14–36) и речи апостола Павла в афинском ареопаге (Деян 17: 22–31). Беседы о. Александра были предназначены для советских слушателей радио «Свобода» 70-х годов. Однако они нисколько не устарели и являются замечательным примером современной миссионерской проповеди.
Все начинается с максимально глубокой, но вполне понятной для неверующих «общечеловеческой» постановки вопроса. Тон беседы очень серьезен. Жажда найти ответ относительно смысла жизни — это не блажь, не проявление «болезненности» и слабости. Религия — это не нечто провинциальное, маргинальное, экзотическое. Религиозный вопрос — это основной вопрос для всякого человека. И тут же возникает тема полноты: ищется не просто один из ответов, а «тот ответ, который сумеет объять собой всю бесконечную глубину…»
Вначале о. Александр даже не употребляет слов «Бог», «христианство». Религиозная терминология вводится постепенно, например, слова «вера», «душа», но они тут же поясняются простым языком, причем не банально, предстают в неожиданно новом свете и уже не могут восприниматься как нечто привычно-непонятное, «проскакивающее», без того чтобы задуматься о смысле слова. Как непривычно для «школьного» богословия, как не затерто, как понятно для каждого и при этом очень точно и конкретно звучат слова о. Александра!
Возникает тема человека, личности. И тема не-личности, то есть в широком смысле слова тема идеологии. Формулировки очень сильные, смелые, «со властью». И сразу идет размежевание не только с «атеизмом», но и, очень тактично, но очень решительно, с ложной религиозностью, религиозной идеологией.
Заканчивается же все вдохновенным гимном пасхальной радости: Христос воскресе! Еще раз суждено нам было дожить до этого праздника праздников и торжества торжеств. ‘Христос воскресе!’ Два слова! Ни объяснений, ни доказательств. ‘Воистину воскресе!’ И принимает сердце, принимает эти два слова что-то самое глубокое и подлинное в нас. Отступает ночь, и вступаем мы в ликование Пасхи, и узнаем знанием несомненным и неопровержимым, что еще раз на наших глазах совершилась победа. Победа над злом, победа над тьмой, победа над ненавистью, победа над страхом, победа над смертью. Нам нечего противопоставить всей этой злобе, кроме вот этой пасхальной радости. Мы ничего не можем ни доказать, ни объяснить — не можем и не хотим. Но если есть на земле доказательство, то вот оно — пасхальная ночь, пасхальная радость, пасхальный свет. Не бойся, малое стадо! Ибо возвещается сегодня победа всем слабым, всем маловерным, всем тем, кто постился и не постился, кто ждал и не ждал, кто желал этой победы и кто не чаял ее. Всем открыта дверь, на всех льется этот свет и эта радость: Христос воскресе!
Т. Кун. Структура научных революций. М., Прогресс, 1977, 300 с.
Это одна из тех книг, цель которых, с точки зрения предоглашения, состоит прежде всего в разрушении недолжного, а не в созидании должного.
В наше время значительное число людей подвержено позитивистскому суеверию «научности», суеверию всеобщности, «объективности» и абсолютности истин науки. И это часто мешает им в их пути к Богу. «Научность» — это некая картина мира, не оставляющая места для Бога. Но такой взгляд на мир критикуют не только верующие, но и сами ученые, философы, которые лучше всех других знают относительный характер истин, с которыми имеет дело настоящая наука. И книга Т. Куна — один из наиболее известных и блестящих опытов подобной критики. Конечно, ее можно рекомендовать не всем, а только тем, для кого язык современной науки достаточно привычен.
М.Бахтин. К переработке книги о Достоевском. // В кн.: М.Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., Искусство, 1979, с.308–327 (есть и другие издания).
Михаил Михайлович Бахтин — замечательный русский философ, к сожалению, известный не столь широко, как того заслуживает. Отчасти это объясняется тем, что он оставил не очень большое по объему наследство, к тому же писал он чаще всего в жанре литературоведения. Не всегда легко разобраться, когда Бахтин пишет, например, о взаимоотношениях автора и героя литературного произведения, что в конечном итоге он пытается описать взаимоотношение Бога и человека. Лишь в последние годы появляются работы на тему «Бахтин и Православие» и т. д.
Тем не менее Бахтин во многом предвосхитил современную проблематику православного богословия, прежде всего христианскую антропологию в противопоставлении ее любой теософской и гностической антропологии. Недаром у современных православных богословов, особенно у митр. Сурожского Антония, Оливье Клемана и митр. Пергамского Иоанна (Зизиуласа), наблюдается явная перекличка с идеями Бахтина, а иногда даже почти дословное их повторение. Поэтому одна из «простых» работ Бахтина, близкая по своим идеям современной православной антропологии, но не пугающая неверующих богословской терминологией, может быть рекомендована для целей предоглашения («в широком смысле»). Конечно, она годится только для тех, кому не скучно читать литературоведческие работы.
С.И.Фудель. Дар выбора. Из писем к сыну с 1946 по 1961 г. //Новая Европа, 1993, № 4, с.35–56.
«Новая Европа» опубликовала две подборки писем С.И.Фуделя к сыну (№ 3 и № 4 за 1993 г.). Письма, включенные в первую подборку, написаны, так сказать, «о жизни» и по существу передают очень глубокий и своеобразный аскетический опыт. Эту подборку писем можно рекомендовать для чтения нововоцерковленным. Вторая подборка, указанная в заголовке раздела, посвящена вопросам искусства и соотношения искусства и веры. Она может быть рекомендована для предоглашения.
3.2. Таинствоводственный этап
Прот. Александр Шмеман. Об исповеди.//В кн.: Перед исповедью. М., Свято-Филаретовская МВПХШ, 1995, с. 11–19 или в кн.: Православный церковный календарь. 1995. Санкт-Петербург, Сатисъ, с. 154–161.
Краткая, вполне доступная новоначальным христианам и, с другой стороны, очень богословски глубокая беседа о таинстве Покаяния, об исповеди. Критика формально-юридического и «психологического» подхода к исповеди. История таинства Покаяния. Неоднозначность понимания слова «покаяние». Изложение очень простое и точное.
3.3. «Пустыня» и первый год после оглашения
Григор Нарекаци. Книга скорбных песнопений. предисл. С.С.Аверинцева. М., Наука, 1988, 408 с.
Для некоторых людей, входящих в Церковь, определенные трудности представляет молитва по Молитвослову на церковнославянском языке, точнее, соотнесение этой молитвы с молитвой «своими словами». Некоторым «промежуточным звеном» может оказаться книга Григора Нарекаци, очень поэтичная, хорошо переведенная на русский язык и при этом во многом напоминающая молитвы из Молитвослова.
Община в Православии. Сборник материалов ежегодной встречи Преображенского братства. М.,МВПХШ, 1994, 156 с.
Для нововоцерковленных христиан дальнейшее воцерковление связано в значительной степени с вхождением в конкретную общину или с созданием общины. Доступной литературы на эту тему почти нет. Данная публикация, отражающая реальный опыт жизни Преображенского братства, является одной из немногих, могущих помочь в этом отношении.
4. Заключение
Тема, разумеется, не исчерпана. Оправданием настоящего материала служит лишь то, что работ, обсуждающих современный опыт катехизации и, в частности, использования огласительной литературы, чрезвычайно мало. Остается открытой большая тема соотношения общих рекомендаций и конкретных особенностей при выборе литературы. Ощущается неотложная необходимость дальнейшего обсуждения затронутой проблемы и, в частности, издания подробно аннотированного списка огласительной литературы, предназначенного для катехизаторов и для катехуменов.
Использованная литература
1. Прот. Николай Афанасьев. Вступление в Церковь. М., Паломник, 1993, 206 с.
2. М. Бахтин. К переработке книги о Достоевском. // В кн.: М.Бахтин. Эстетика словестного творчества. М., Искусство, 1979, с. 308–327.
3. Митр. Сурожский Антоний. Беседы о вере и Церкви. М., Интербук, 1991, 320 с.
4. Митр. Сурожский Антоний. Дом Божий. Три беседы о Церкви. М., Путь, 1995, 50 с.
5. Братство в Православии. Сборник материалов ежегодной встречи Преображенского братства. М., 1993, 116 с.
6. П. Иванов. Тайна святых. Введение в Апокалипсис. М.,Паломник, 1993, 624 с.
7. О. Клеман. Истоки. М., Путь, 1994, 384 с.
8. Свящ. Георгий Кочетков. Возможная система оглашения в Русской Православной Церкви в современных условиях. 2-е изд., испр. М., 1994, 32 с.
9. Свящ. Георгий Кочетков. Возможная система оглашения в Русской Православной Церкви на современном этапе // Православная община, 1991, № 3, с. 25–45.
10. Свящ. Георгий Кочетков. Программа II курса МВПХШ (Московской высшей православно-христианской школы) // Православная община, 1991, № 6, с. 30–34.
11. Свящ. Георгий Кочетков. Таинственное введение в православную катехетику (пастырско-богословские принципы и рекомендации совершающим крещение и миропомазание и подготовку к ним). Дисс. М., 1986, 199 с.
12. Платон. Собрание сочинений в четырех томах. Т. 2. М., Мысль, 1993, 528 с.
13. Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель, Жизнь с Богом, 1988, 734 с.
14. Дж. Реале и Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней. Кн. I. Античность. Санкт-Петербург, Петрополис, 1994, 322 с.
15. Архим. Спиридон. Из виденного и пережитого. Воспоминания проповедника-миссионера в Сибири. Рига, Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1993, 128 с.
16. Требник. М., Троице-Сергиева Лавра, 1992.
17. Еп. Феофан (Затворник). Путь ко спасению. М., 1899, 348 с. (Есть современный репринт.)
18. Г.В.Флоровский. Метафизические предпосылки утопизма. // Вопросы философии, 1990, № 10, с.78–98.
19. Прот.Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991, 602 с.
20. Чин Крещения и Миропомазания. Церковнославянский текст с русским переводом. Перевод на русский язык Анри Волохонского. М., 1994, 66 с.
21. Протопр. Александр Шмеман. Исторический путь Православия. 3-е изд. Париж, YMCA-PRESS, 1989, 388 с.
22. Б.П.Вышеславцев. Этика преображенного эроса. М., Республика, 1994, 368 с.
23. Прот. Александр Мень. Христианство. Лекция 8 сентября 1990 г. // В кн.: Александр Мень. Культура и духовное восхождение. М, Искусство, 1992, с. 11–26.
24. Первая открытая встреча в Огласительном училище при МВПХШ (январь 1994 года). // Православная община, 1994, № 4–5 (22–23), с. 87–102.
25. Протопр. Александр Шмеман. Воскресные беседы. 1969–1974 // Новый мир, 1994, № 11, с. 183–199.
26. Письма Николая Бердяева. // Минувшее, 1992, № 9, с. 294–325.
--------------------------------------------------------------------
* В словосочетании «огласительная литература» есть некоторое противоречие; мы пошли на это, чтобы избежать сложной конструкции: «литература, которая может быть рекомендована оглашаемым».
** Одно из главных искушений миссионера и катехизатора — это пытаться «сформировать» из оглашаемых неких «стандартных» православных христиан. Следует удержаться от этого. Нужно стремиться помочь оглашаемому раскрыть то, что в нем заложено Богом, помочь найти каждому свое место в Церкви.
